« Пять шагов назад, тихо на пальцах…» Вот такое музыкальное сопровождение как раз подошло бы сейчас Анхелю, только не назад, а вперёд, так  младшенький семьи Тенрар возвращался из загула домой. Нет, он не собирался на всю ночь, но… так получилось. Это объяснение было самым распространённым.
Мутный осовелый взгляд, взъерошенный, как будто бы его драли в замкнутом пространстве кладовки между ведром и шваброй, он тихо икал, прикрывая рот  ладонью, и слегка покачивался. Хотелось есть, нет, жрать, со страшной силой. И спать, так же страшно. Кажется, он где-то опять посеял мобильник, а может, подарил кому. Хель надеялся, что братья уже встали и им не до него. Клод должен был уехать в университет. Крис, наверняка, заперся в библиотеки и долбит по клавиатуре, пока муза надрачивает ему мозг. Но всё равно Анхель осторожничал.
Из кухни пахло свежесвареным кофе. В желудке заурчало. За окном громыхнуло, заглушая напевы кишок.  Через несколько секунд полило. « Хорошо, успел, а то бежал бы от такси до входа, как цыплёнок под куру». Стоило заглянуть на кухню и захватить пару упаковок чипсов, банку пива, насовать в карманы фруктов, прежде чем подняться к себе. « Как его звали, этого, со сходящимися на переносице бровями, который отсасывал и хрюкал? Генри? Анри?» Анхель осторожно сунул голову в приоткрытую дверь, по инерции уже почти шагнул, но вовремя заметил спину Клода. Он отпрянул, чуть не задев раздвижную створку плечом. « Сколько время, чёрт возьми, чего он ещё не уехал?». Тихо попятился спиной назад, выходя в гостиную. Скандала не хотелось. Хель меньше всего сейчас жаждал получить наставления по поводу того, что папка оставил Клода за старшего. Что он, засранец такой, не уважает брата, а посему стоять этой заблудшей овечке в углу на раскалённых углях самосознания и выписывать кровью из расковырянного пальца покорное, «Брат, я осознал, я больше не буду», витиевато на стене раскаянья. Нет, конечно, старший брат ещё не додумался до такого. Методы его давления были стары, как мир. Фраза, «Ты позор для семьи!» застряла у Анхеля в каждой поре, с тех пор, как отец оказался в больнице. И не имела уже никакого значения, кроме сотрясания воздуха. Но сейчас воздух сотрясали и так раскаты грома, так что было вполне достаточно. Внимательно следя за дверью, парень упёрся спиной в лестницу.  « Кажется, не заметил». Хель развернулся к ступеньками и засеменил, топясь вверх, чтобы спрятаться в недрах своей комнаты. Наступали хорошие деньки. Крисси, кажется, поступил заказ сразу на несколько томов его витиеватой писанины. Анхель слышал, как тот обсуждал количество экземпляров, страниц и другую тягомотину. Клод с головой уйдёт в учёбу. Он и так в последние дни ходил с заумной складкой меж бровей. А он, Хель, наконец, будет свободен от пристального присмотра. Вовсе он не бездельник, и не надо лохматить бабушку, просто  он ещё не нашёл себя. А как только, так сразу.
Анхелю осталось всего пара-тройка ступенек.

Там, вдали коридора замелькала вожделенная дверь. Дверь, за которой можно забраться в кровать, не снимая кроссовок и душить в объятьях подушку, гуляя по тенистым рощам Морфеивых владений. Анхель всем своим существом застремился к ней, мысленно уже выдавливая отпечаток щеки в мягкое, как мечты оборвал окрик.
- Хель! – взывал к его плывущему самосознанию старший брат.
«Ууууммм. Ну, за что мне всё это? Я и так наизусть уже выучил. Где ты был, Хель, что тебе дома не сидится, ты позоришь семью, чем шляться где не попади, лучше бы делом занялся… Что тебе неймётся, Клод»!?! Хотелось взять ноги в руки и рвануть, чтобы спрятаться как за щитом, отгородится дверью. Даже замок можно не поворачивать. Старший не посмеет без разрешения. Он моральный. Но момент между сложенными руками на груди и цепким хватом за шкирман был упущен. Анхель послушно, как марионетка в руках кукольника, позволил себя толкать вверх по лестнице. Ведь направление выбранное братом было правильным. Оправдываться он не спешил, пусть выговориться. «Да, не позвонил, да забыл. Когда тебе сосут с одной стороны и трахают языком с другой, ты, конечно, будешь думать, как братану позвонить и объяснить, где ты и что ты». Хель чувствовал, что Клод злится и ещё что-то. Нет, это не оскорблённая честь семьи, о которой он твердил днями и ночами. И даже не то, что он не послушался его, старшего брата, это что-то…лично задевшее его.
Колючий, словно из тонких лезвий взгляд скользил по нему, как будто бы соскребая, нет, не соскребая, сдирая, безжалостно кожу вместе с остатками ночных ласк. Анхель поёжился.
«Видел ли я себя в зеркало? Да, в такси было, заднего вида. Похож на не выспавшегося идиота, который пошёл на поводу у желудка и попался. Отпусти меня Клоди, а вечером поговорим, а?». Но, старший, видимо, вошёл в раж и не желал дать выспаться уставшему телу.
- Снимай с себя все барахло до последней тряпки, Анхель. Или я сделаю это сам,- сказал он это  так решительно, что брови Хеля поползли вверх и чуть ли не выскочили со лба.
- Ч-чего? – от неожиданности младший даже чуть заикнулся. – Как это снимай, зачем? Она чистая, только мятая, брат.
В голову не пришло ничего кроме как мыслей о чистоплюйстве. Крис и Клод отличались этим. Выгодно ли, это было не ему судить. Комната старшего могла служить образцом порядка.
- Отпусти, меня, Клод. Я спать хочу. Я мобилу потерял, - Анхль соображал, что это слабые оправдания и никуда не годятся. Вот если бы он сказал, что на него напало штук пять монстров. Да утащили в подземелья Мондевиля, по дороге грабя и насилуя всего в рот и в зад глубоко и долго. А потом он вырвался и под утро приковылял пешком, стерев подошвы вдрызг, возможно, тогда брат сжалился бы. Хель усмехнулся представив себе эту душераздирающую картину. Перевёл взгляд на лицо Клода. Нет, тот не смеялся. Совсем не смеялся. Не смеялся так, что Анхелю показалось, лучше подчиниться, и поменьше болтать. Брат был зол, и Хель давно не видел его вот таким.
- Я брошу бельё в корзину. Вымоюсь, я обещаю. Потом буду спать, - он вопросительно взглянул на присевшего у стены Клода.
Не получив возражений поплёлся к своей двери, на ходу расстегивая пару верхних пуговиц рубашки и стягивая её через голову, налетев при этом на косяк и чертыхнувшись. Демонстрируя два алых следа между лопаткой и плечом, швырнул снятое на корзину  с бельём, открывая ногой теперь дверь в ванную. Расстегнул пуговицу и молнию, топчась на одном месте, зажимая то одной ногой то другой штанины, и попеременно старался вытянуть из них ноги, забыв, что не снял кроссовки.. « Кажется, я и труселя потерял, или подарил…».

Анхель понял, что не снял кроссовки и сел на пол, чтобы стянуть их. К его удивлению брат не остался там, в коридоре, он прошёл и в комнату и в ванну.
«Какая собака его укусила? Я всего лишь не пришёл ночью, одной ночью... ну, или двумя». Он потянул за шнурки, развязывая, и за пятку, стягивая. Потом за штанину. Клод подгонял. « Какого чёрта, тебе уже уходить, оставь меня в покое, я сам в состоянии вымыться!» Это начинало злить. Иногда Хель жалел, что не родился первым, пусть и на пятнадцать минут, но в их случае это решало многое. Он дёрнул штаны наверх, отчего из карманов посыпалась мелочь, билет в клуб, два целых и один надорванный презерватив. Но старший даже не обратил на это всё внимание. Анхель тоже не стал подбирать. Не мог физически. « Я не пью. Я не алкаш. Я не пьян. Я просто расслабляюсь, иногда…»
Боялся ли младший, что пойдёт по следам отца, причём последним следам. Нет, Меттью не был алкоголиком с самого начала, но кто же бывает им тогда? А наверняка, как и Хель не хотел этого. Ведь, никто в детстве не мечтает, глядя на блюющего в подворотне дядьку – « Вот, я выросту и стану таким». Ни Меттью, ни Хель не мечтали. Отец начал пить после ухода матери. Нет, не сразу, прошло что-то около полутора, или двух лет. Наверное, он всё это время ожидал, что Эвита вернётся, надеялся. А когда понял и надежда умерла.… Напившись, он никогда не дебоширил, не обижал детей, не совершал «подвигов». Напиваясь, Метт просто падал где-нибудь, хорошо, если в компании дяди Джона, который его и доставлял домой, и часто выводил из несколько дневного запоя. Дядей он приходился братьям не по родству. Но в доме так повелось, что лучшего друга отца мальчики с детства звали дядя, и считали родственником. Анхель боялся его. Кажется, это был единственный человек, которого он не любил, уважал, но боялся. Нелюбовь их была взаимной. Дядя  Джон слонялся больше к старшему брату, часто говоря, что если бы у них с Ханой был бы сын, то он предпочёл бы, чтобы именно такой, как Клод. Неодобрительные взгляды, и короткие, но бьющие прямо в «яблочко» нотации, заставляли Хеля избегать его. « Ты кончишь, хуже Метта! Только он прожил длинную жизнь и добился чего-то, а ты сдохнешь под кем-нибудь, захлебнувшись собственной блевотиной». Эти слова, брошенные в минуту сильного раздражения, как-то дядей Джоном Анхелю, иногда всплывали в голове непутёвого. И Хель, опасаясь того, что это может произойти, клялся себе начать новую жизни с понедельника. Его хватало на неделю.
Вот и сейчас с трудом поднимаясь с пола, Анхель вспомнил, передёрнул плечами. « Нет, я просто устал, я хочу спать!» Покорно, чтобы только Клод отстал, Хель развернулся, повинуясь его действиям, дал осмотреть и руки и ноги. « Следы уколов ищешь, брат? А если я нос пудрю!» Словно уловив его мысли, Клод ударил по паху. Нет, шлёпнул, как-то брезгливо и словно желая причинить боль, в то же время, останавливая себя. Анхель скривился, интуитивно закрылся руками. Помычал. Возражать, он понял, было бесполезно. «Клодди сел на своего излюбленного конька. А-ля я ваш папка и в моём доме будите прыгать с тумбу на тумбу». Разведя все, что было прошено развести, младший позволил старшему ещё и пихнуть себя взашей в душевую кабинку. Рыбка из него сейчас была, пожалуй, только вяленая. Но холодные струи воды, хлынувшие на обоих, взбодрили. Присоединившись к голосовой атаке старшего, он так же плавно перешёл в смех.
Вскоре, стараниями Клода, из душа пошла тёпленькая, и Хель чуть привалился к плечу брата. Шум воды и тепло размаривали и так уставшее тело. Как в тумане он слышал голос Клода, терпел всё, что выделывал с ним И.О. папани.
- Детский щадящий и глаза не щиплет – пробормотал Анхель на смешки в сторону его средств гигиены. -  К тому же, пахнет прикольно.
Но тут струйки с волос потекли в рот, и Хель поспешно захлопнул его. Кивнув, и таким образом обещав, что не упадёт, закрыл глаза. В образовавшейся темноте его повело чуть больше, и Анхель опёрся одной рукой о стену, а второй приобнял брата. « Интересно, Клод, ты и задницу мне и член помоешь»? Он не собирался падать, по крайней мере, не хотел этого.
- Спинку потри, брат, - отрываясь от него и утыкаясь лбом в стену душевой кабины, попросил Хель, чуть горбясь и выпячивая лопатки.

Руки брата тёрли как-то совсем неуверенно, так трут, если это можно было так назвать, так вот, так это делают любовники, смывая следы ласк, чтобы по свежему расцветить новыми. Тёплая вода, мыльная пена, запах клубники, что перешибал «аромат» принятого Анхелем за ночь, расслабляли, унося куда-то далеко в прошлое. « А потом махровый халат, пижама с Мишками Гамми и книжка про бобовое зёрнышко». Хель замечтался, так что даже не заметил, как брат отстал от него. Такой аккуратный и педантичный в вопросах порядка, Клод показывал сегодня «чудеса преображения». Сначала, когда сунулся в душ и, получив порцию воды на одежду, не побежал сразу переодеваться. Теперь вот, ретировавшись из душевой. А ведь это выглядело именно как отступление, с потерей раненых и боевой техники. Оставляя внушительные лужи на полу не только ванной, но и комнаты, с последующей тянущейся за ним «дорожкой». Младший отлип от прозрачной стенки, провожая недоумевающим взглядом старшего. То, что тот решил отменить свой намеченный «поход» никак не влияло на планы Хеля. А в планах у него было довымыться, если уж на то пошло, и выспаться. Потому что намеченное на вечер требовало сил. Вопрос, как улизнуть незамеченным, сейчас стоял не так остро. «Не буду думать об этом сейчас, подумаю об этом позже». Анхель любил отца, как ему казалось, очень, но не считал зазрением совести, прикрыть свои планы посещением больницы. Этот повод всегда работал. Он, конечно же, приезжал туда, находился рядом, развлекая старика всякой чепухой, а затем благополучно «сруливал» в одном ему известном направлении.
Встав под душ и закрыв глаза, Хель, придерживаясь ладонями за стены, позволил мощной струе колотить себя в макушку. Закончив «промывание мозгов», он повернул ручку крана, выключая воду, и вышел из кабинки, чуть не поскользнувшись на следах Клода.
- Перелом шеи, брат, и твой младшенький на двух колёсах…наверное, - пробубнил он, кое-как вытираясь полотенцем, взъерошивая волосы. – Вот так вот, - констатировал Анхель, вспоминая растерянный и какой-то смущённый вид ретировавшегося Клода.
Швырнув полотенце в корзину грязного белья, совершено обнажённый, младший покинул ванну и, собрав с кровати покрывало, загрёб себе в объятья рельефную подушку в виде кости. Шлёпнувшись на живот, подтянув на себя одеяло, Хель тут же закрыл глаза. « Как его звали, того, хрюкающего малого. Что он там говорил? Откуда приехал?» Дрёма наполняла расслабленное тело, распространяясь, откуда-то из района, ненароком не сломленной шеи. Аккуратно, как расползается кровавое пятно на рубашках застреленных помощников главных героев в боевиках. Анхель ровно дышал, потеряв вереницу мыслей, и только образ старшего брата, краснеющего, можно сказать,  прямо на глазах, маячил в зыбкой дымке сна.