Привкус мерзости во рту, подобный куску свежего дерма щедро сдобрено рвотными массами, заставил голодный желудок сжаться и похолодеть. Волна отвращения, граничащая с внутренним отторжением, наполнила рот обилием слюны смывая дрянь с вкусовых рецепторов. Осталось найти салфетку и сплюнуть очищаясь от гнусного вкуса, но излишества сервировки, не входили в разряд второсортных столиков.
Наклонившись ниже, сгребая пригоршней край скатерти, счищая краем зубов с языка вязкий вонючий налет, Пауло сплюнул на пол, не заботясь о правилах хорошего тона и чистоте. Какие тут правила, когда кругом мелькали обнаженные тела, а запах пота и выделений гениталий составлял основу дыхательной смеси.
Распрямившись и выдохнув в ладонь, парень втянул в себя запах собственного дыхания. Так же отвратно, но чуть лучше, чем вонючее содержимое бокала. Сквозь завывающий рев музыки, послышался стон, похожий на кладбищенский на вой. Голова повернулась в сторону звука. Картина открывшаяся взору поражала бесстыжестью, пафосом и растущим гротеском. За столиком слева, два мутанта веселились во всю, надрачивая у друг друга, хохоча и пялясь на клетку клыкастого отродья с тремя буграми, отдаленно похожими на женскую грудь.
С распухшего члена одного из них, напоминавшего крючковатую дубину с множеством торчащих отростков выделялись пузыри желтоватой слизи и струйки дымного газа. Маленький грушевидный отросток второго, под мнущими зажимами волосатой лапы испещренной костяными щитками, менял цвета и вибрировал до тех пор, пока зеленый сгусток не выстрелил в центр стола усыпанный огрызками еды, растекаясь желеобразной лужицей.
На этом представление не закончилось. Тот, что кончил, принялся слизывать длинным раздвоенным языком выделения со стоящей торчком «дубины».  Досматривать, чем кончиться сеанс спаривания, бесформенных тварей урчащих и клокочущих, как курицы не хотелось.
Выросший в Мондевиле и живя среди подобных отбросов, он привык и к более жестоким сценам, от которых пахло насилием, похотью и тленом смерти. Если обращать внимания на каждую мелочь, то разум не выдержит, постепенно переходя фазу сумасшествия, наполняясь несуществующими фантазиями несущими шизоидные страхи.
Да, тут все, как всегда и ничего не изменилось с той поры, как он покинул это дерьмовое место. Те же люди, те же правила, а вернее полное отсутствие их. Кто по шустрее и смекалистее, урывает кусок завалящего пирога у явных лохов решивших, что весь мир сплошная полоса удовольствия в радужных клубах наркотического рая.
Отвлекаясь на шашни мутантов, Пауло не заметил, появления непрошенного соседа. Прямо сказать, неожиданно, сродни того, как ловят на месте созерцания запретного. Может в другом состоянии, подкатил приступ смущения, но карта раздражения легла сверху становясь козырным джокером с белозубой улыбкой. 
Знакомое лицо. Он уже видел его. Но вот только где? Да, точно видел. Это… это…Ах, да! Как его там? Он еще заходил в клуб недавно. Кажется, он отец этого мальчишки, Прэстона. Надо же в таком месте. Теперь понятно, почему его сынуля такая оторва. Редкий поганец, изнеженный развращенный ублюдок. Интересно, а папочка знает о его похождениях?
Может быть, надо было поприветствовать человека, нарушившего состояние одиночества с последующим намеком на посыл и ненужность, но отставленный «Тарнадо» с пафосом переместился в руки мужчины, исчезая глоток за глотком.
У него что желудок луженный или он спортсмен с детства? От зрелища кишки повело, сминая и сворачивая тугим клубком затянув зигзагами морских узлов. Всколыхнувшийся аромат вони, сочной струей ударил в ноздри вызывая приступ нарастающей тошноты. Пауло, был почти счастлив, что не успел перекусить до побега, иначе измятая скатерть дополнилась новым коктейлем из не переваренного химуса.
- Чем запивают? – кривясь и мелко сглатывая, пытаясь подавить рвотные позывы, он с нескрываемым отвращением смотрел на капли бурой жидкости, затекшие в углы рта. – А может вообще не пить? От одного вида обрыгаться хочется.
Мужчина улыбнулся, но что-то в приторно ядовитом взгляде настораживало, если не сказать пугало. За весь короткий отрезок беспризорной уличной жизни в трущобах дна, Пауло до очертенения насмотрелся подобных глаз. Но это была его жизнь сродни мутному болотцу, где за каждым камнем или кустом из слизи и тины ждут тебя в виде ужина и только отросшие лапки и хвостик, дают маленьком юркому существу лавировать между распахнутых зубастых челюстей.
Вопрос о Тао застал врасплох, отталкивая воспоминания к утренним событиям и вновь фокусируя злость на первопричине.
Неужели, у меня на морде все написано или ты не только дерьмо пить умеешь, а еще и в черепушках чужих рыться? Дежурная клубная улыбка украсила губы, а лицо приняло выражение бесшабашной беззаботности.
- Да все нормально с хозяином. Жив, здоров, новое шоу готовит, - когда надо, парень мог врать не краснея. – У меня просто выходной, до вечера. Вот и решил отдохнуть, пройтись по старым знакомым, - покосившись на принесенный заказ и сглатывая при виде новой порции убойной смеси; рука придвинула к себе бокал с пивом. – Спасибо. Только я сам за него заплачу. У меня есть деньги. А  вы, мистер Прэстон, ведь так?
Нагнувшись к бокалу, Пауло сдул высокую шапку пены. Наклонившийся вперед корпус качнул бечевку, ударяя ребром креста по стеклу.

Отредактировано Пауло (15.12.2010 22:15)

- Пауло, просто Пауло.
Дальше пришлось замолкнуть, наблюдая за пальцами, свозящими с кожи остатки зловонной жижи и слушать нравоучения, с родни тем, которыми щедро снабжал его Тао каждое утро. Тривиальность проповедей навевала тоску и раздражение. Хотелось послать этого Кайла, мутантам в задницу, с его умными изречениями. Как будто, учителей утром мало было. Еще скажи, что дрочить на телевизор нельзя и стульчак надо опускать, каждый раз, как по ссышь. Что? Замену? Да ты блефуешь! Да Тао не мог! Он ведь не мог, да? Я пегас? А ты на себя в зеркало смотрел? «Моментики»… Ты на что это намекаешь? Ну понятно, такой же мудак, как и все. Своему сыну все это расскажи, может, прозреет!
В конце речи на лице появилось красноречивое выражение «Как же вы меня все достали». Обхватив бокал пива и крутанув его вокруг оси дополняя мокрыми пятнами и без того заляпанную скатерть молодой танцор дерзко ухмыльнулся глядя в глаза мужчине.
- Знаете, мистер, а вам не все равно, какие у меня проблемы. Это мои трудности и они вас не касаются. Какое вам дело до моих отношений с Тао? – волна злости захлестнула с новой силой; Пауло едва сдерживал накатившие эмоции. – Я уже взрослый мужчина и сам решаю, как и где мне проводить время. Тем более, я вырос в этих местах и знаю, что почем.
Отдышавшись от гневной тирады, Пауло склонил голову, уставившись на грудь, где на синем поле футболки ярким пятном красовалось наследие пакета мисс Тэчер.
Видно и в самом деле приметная вещь. Только взгляд, взгляд который отталкивал, но одновременно в нем было нечто неуловимо притягательно. Только вот что?
- Купил, - мысли вырвали из контекста самое безобидное. Привычка всегда быть «в законе» сработала безукоризненно. – На пляже купил. Там таких безделушек, доллар пучок, - не рассказывать же где взял на самом деле, да еще эта старушенция. Интересно, она оклемалась?
Помявшись на сидении, Пауло прислушался к ощущениям. Внутреннее эго молчало, под лопатками было тихо, полуобморочного состояния или помутнения рассудка не наблюдалась, а дама с сочным именем советь была не редкость молчалива и тиха.
Значит бабулька жива. А жаль. Даже крыльев не жалко, если бы эта ведьма скопытилась. Не один хрен ее не берет. Вчерашнее происшествие заставило невольно улыбнуться. Полным подонком парень не был, но в данном случае душа просто требовала сатисфакции. Сама мысль надругательства над стервой кастеляншей приводила в бурный восторг. На высоко художественную месть не тянула, но радовала глаз. Прежде чем оставить Салли, он распустил ей волосы, взлохматил, окрасил несколько прядей из баллона-пульверизатора в ярко-малиновый цвет, расстегнул до пояса выцветшую блузку, вываливая из  лифчика сухую худосочную грудь, укоротил юбку до размера «мини» при этом обнажив жилистые испещренные синевой ноги. Панталоны пришлось снять, дабы своим вызывающим видом не портили общую картину привлекательности мисс Тэчер. Шедевр был дополнен «бычком» поднятым с мостовой вставленным в излом губ. Оставив в непотребном виде спящее-прибитую «красавицу», он поспешил в клуб, по дороге представляя, какой волной радости накроет эту грымзу, когда она очухается и придет в себя. Мрачный район мутантов, давал все надежды на то, что девственность старой мошенницы накроется медным тазом.
Такое событие требовало культурного возлияния, и рассмеявшись от мыслей, что бабушка останется довольной, Пауло поднял бокал салютуя мужчине.
- Ваше здоровье…Кайл - а почему собственно нет? В «Дрожи» царили свои законы, никаких фамилий, только клички и имена. – Вы простите за смех. Я тут вспомнил одну забавную историю, - атмосфера все больше затягивала в прошлое, восстанавливая призрак забытой припорошенной адреналином жизни. – Да что вам дался этот крест? Обычная безделушка. Даже не серебряный. Надпись, правда, тут какая-то, - пальцы перевернули разноцветный остов украшения.
Как всегда, словно вывалившись из петель, рядом замаячил Бао-Чен. На это раз, танцовщик вел себя несколько странно. Боязливо покосившись на Прэстона, обе физиономии расплылись в заискивающей виноватой улыбке. Раскосый мутант вытянулся по струнке, а в лицах чувствовалось явное напряжение. Удивленно вскинув бровь, Пауло переводил взгляд с одной головы на другую.
- Можно мы к Пауло, на минутку, ага?
В просьбе левой головы скользила неуверенность, затмевая обычную напускную браваду. Армейская вытяжка напряжение и страх без труда читавшийся в двух парах глаз, напряг больше, чем недавнее распитие «Торнадо». Чего же он так боится или кого?
Взгляд переполз на мужчину. Ничего не обычного, не считая помятого вида, а впрочем… самым неприметным истинным всегда есть что прятать. Пауло напрягся, чувствуя пробежавший по спине холодок. Тихо-тихо, спокойно. Из всякого дерьма есть выход. Ты ведь хотел приключений? Пожалуйста. Вот оно, Кайл Престон. Заверните и перевяжите красной ленточкой. Не сильно я круто беру? Да ладно, что уж там. Дурь то со мной.
- Говори уже, раз пришел, - кивок головы подбодрил двухголового мутанта.
- Да это… - левая голова замялась. – У нас ведущего танцора башню от иглы сорвало. Не хочешь подменить?

Наверное, мир сошел с ума, запутавшись в петлях. Черный подарок ночи, глаза Прэстона менялись. Стоило уловить направление и снова поймать фокус. Он смотрел туда, где два извивающих куска плоти, погружались в бездонный мрак оргазма. Путаясь в смешении конечностей слизких выделений и дурманящих запахов, превратившись в дикий комок спаривающегося куска мяса, визжащего и ухающего в перерывах ударного боя музыки. Но это зрелище, с родни ночного кошмара, пропитанного сочивом крови и разложения, вызывало у мужчины реакцию, отдаленно напоминавшую припадок. Словно приступ нарастающей конвульсии, когда неподвластные рассудку глаза закатываются вверх обнажая сияюще страшную белизну роговицы.
Быстрая смена фаз пробирает до самых костей, вводя в иступленный ступор. Да кто же ты такой или такое, Прэстон?! Мутанты тебя задери! Какая нелегкая послала мне тебя? Если ты Диавол, то «Дрожь» твоя обитель.
Лаковый чернильный цвет слившейся черноты наполнившей глазницу пугает, но мигающие блики многоцветия софитов и переливающихся стекляшек лазера выводят из оцепенения. А заявление выбивает почву из-под ног, заставляя петлять в лабиринтах серотонинов в поисках ответа.
Украли у родителей… заява у копов… помочь найти вора… Какого вора? Это мой крест! Наверное мой. А может старая карга врала и это только подстава чтобы скачать деньги? Тут надо разобраться и не напорть с горяча глупостей. И не при Бао-Чене. Он конечно не плохой парень, но может сболтнуть лишнего.
Командный тон по отношению к бывшему приятелю не избежал дополнительной оценки пытливой изворотливости юности. Тут бы и последний мутант с одной недоделанной извилиной догадался о значимости и влиянии человека сидящего напротив.
- Я не знаю, что вам и сказать, ребята. Это не очень хорошая идея, даже если у вашего менеджера начнется приступ неслыханной щедрости. У вас же не клуб и танго тут не котируются. После моего последнего танца, если не изменяет память, тут кого-то сожрали высокопоставленного, а мне пришлось сматываться через подсобку. Так что ваш Ашер мне еще должен остался. Я не отказываю, но деньги за этот и за тот раз – вперед.
О жадности менеджера «Дрожи» ходили легенды. Надежда на то, что алчность мужика победит здравый рассудок была мизерной и дающей шанс на последующее беспрецедентное зависание в  клубе без дальнейших посягательств на дармовщину.
Мутант ушел, оставляя «приличное» захолустье. Вопрос о кресте, так и остался открытым, но напористость, сквозившая в словах собеседника, не давала возможности слить тему, уходя от ответа.
Ложь во благо, для блага или для возможности заглянуть в приоткрытую дверь с надписью «Тайна». Но стоит ли врываться в давно забытое прошлое, вороша дно бездонной ямы не зная какие твари могут вырваться из нее? Купив подобную безделушку в дешевой лавке, Пауло расстался бы с ней без сожаления  зная, что ценности в ней ни на грош. Но находка лежала в пакете и возможно была единственным звеном связывающим с чем-то далеким, потерянным навсегда. Не факт, что мужчина говорил правду. Скорее провоцировал. Вот только зачем ему нужна подобная мелочь и суть его планов. Молодой тангеро не в силах был уловить сложность диссонанса. Не хватало нужного опыта, а когда его нет на выручку приходило более изощренное оружие – хитрость.
Рука опустилась вниз, незаметно нащупывая за непроницаемым барьером скатерти в заднем кармане брюк маленькую желатиновую капсулу. Яд галлюциногена служивший основой содержимого не раз выручал, вытаскивая из бурных передряг. Отличное средство, если хочешь унести во время ноги избегая последствий общения с полицией. «Дурь» купленная у одного из торговцев в лифте Мондевиля, служила отменным средством выколачивания денег из любителей сладострастия. Двадцать минут и у жертвы возникали мощные сексуальные галлюцинации, при этом она полностью теряла мышечный контроль, становясь подобием амебы. Десять минут искусственной пытки сладострастием, и память полностью отторгала предыдущий отрезок времени, аккуратно сворачивая и прессуя его под грудой прошлых воспоминаний.
Поднявшись и услужливо подхватив поднос со спиртным у подошедшего к столику официанта, сделав несколько театральных поворотов прокручивая блюдо на ладони, незаметным движением продавил капсулу, впуская в низкую рюмку с виски белую прозрачную жидкость.
Вот теперь можно продолжить беседу опустившись, напротив, с не покидающей губы дежурной улыбкой.
- В «Дрожи» не умеют обслуживать, Кайл, - как бы констатируя факт игры с подносом. – Так что вы говорили о кресте? Его украли у ваших родителей? А вы уверенны, что это тот самый крест? – увидев рюмку в руках мужчины, он с готовностью подхватил бокал. – Я только «за». За вечер, сэр, - губы перманентно приложились к краю. - Боюсь, что я вас разочарую. На море было столько лавочек, а торговцы в них все на одно лицо. Похожи, как родственники, словно их там клонируют. Да и где доказательства, что эта безделушка принадлежит вам? Ладно, хватит меня разыгрывать. Я почти купился на вашу шутку.

Десять, девять, восемь, семь… дыши, дыши спокойно. Шесть, пять, четыре… он догадался. Три, два… не паникуй. Один! Ты вляпался! Бинго! Удары сердца, как сломанный бой метронома, бьют, распирая ребра, если бы не ритм убойной музыки, он само играло не хуже маракасов. Это не танго мальчик. Танго закончилось, когда настал черед техно. Не та музыка, не те законы. Ты их забыл, как давно это было.
Ежиться, плакать, ныть заискивающе валясь в ногах. Да тебя растопчут, как последнюю мокрицу, как потасканное насквозь гнилое отражение пропитанное запахом испражнений и эякулятом. Пусть до сих пор везло, и красавица Фортуна нежной рукой выбрасывала дубль на зеленое сукно. Поздно выдрачиваться, ой как поздно. Вот он момент икс, когда надо сложить лапки, заткнуться и сидеть не высовываясь. Один раз в жизни не везет. Богиня судьбы переменчивая девочка, и кто-то, забавляясь моментом - выколол ей глаза.
Это не блеф. Стоит повернуть голову. Вот сука! Откуда только взялись эти общипанные фламинго? Да что б ты сдох, Прэстон! И ты, и твой малолетний ублюдок  вся твоя семья вместе взятая. Какая дура тебя родила? Если бы аборт во время или твой папа идиот резинку одел…
Нет, тихо. Десять, девять, восемь, семь… молчать нельзя. Улыбайся этому уроду, улыбайся. Шесть, пять… сам себе подрочишь. Четыре, три… нарываться  нельзя. Три, два… ненавижу! Но в мыслях животный страх. Он ведь сделает это. Прэстон, кто же ты, сволочь?! Один – выдох.
Он смог, почти смог выслушать то, что служило неизбежным приговором, тонким лезвием гильотины падающем на выступающий позвонок шеи. Смерь сейчас? За какой-то кусок стекла болтающийся на тонкой нитке. И эти, отвратительного вида мутанты будут рвать на части, не взирая на вопли и хрипы нарастающей боли, то что являлось неприкасаемым. О, Атланты, дайте силы перешагнуть через все это! Да пусть он подавиться, сто раз подавиться!
Давясь улыбкой, Пауло притянул к себе бокал.
- Мистер Пр… Кайл, вы, наверное, разучились верить людям, - пальцы мнут край стакана. – Мне что, делать больше нечего, как вас травить? – ладонь делает захват под учащающееся сердцебиение. – Похоже, вы не верите в добрые намерения? Я выпью, не вопрос, - холодный край почти касается губ. – Только уберите своих розовых пингвинов.
Резкий выдох и жгучая бурая жидкость, исчезает во рту, рвущим огнем сваливаясь в голодный желудок. Только половина, вторая трепыхается в залапанном стекле.
- Вот. И ничего там нет.
Двадцать минут. Уйти через пятнадцать. Иначе… От продолжения бьет дрожь. Градус крутит голодные кишки, как проклятый. Голова падает на спинку дивана, а блуждающий взгляд буравит розовокожих подхалимов.
- Мальчики, у нас тут интимный разговор, - улыбка исчезает с губ, организм отчаянно борется, но это на грани, тонкой грани стального ножа, словно проваливаясь на самое Дно и зная, что возврата не будет. – Вы хотели знать, откуда у меня крест, мистер Кайл? Не вопрос, - пальцы поглаживают запотевшие кривые бока рюмки с остатками виски. – Это мой крест. Только мой. Он был на мне, когда меня бросили подыхать в корзине к приюту «Петра и Павла» в старой застиранной пеленке, и я понятия не имею, кто умыкнул его у вашей семьи.
В памяти вновь отразилась витая гладь в переплетении латинских буков: «К» и «P». Кайл Прэстон. Нет! Не может быть. Тело передернуло набежавшая конвульсия. Вопящая музыка «Дрожи», толпа мутантов и адские запахи отошли на второй план. То, что называлось душой, мучительно заныло диким, пугающим воплем, разрывающим нутро.
Так это ты?! Ты меня выкинул. Сука! Ты мой отец? Взгляд прилип к лицу, которое до этого казалось отвратительным в своем безразличии. Перескакивая с деталей, глаза искали хоть какое-то сходство, пусть мимолетное, не значимое, беглое: скулы, нос, рот, лоб – не то… Чтоб тебя поглотила пасть! Глаза. Страх. Размер, форма, цвет – все словно скопировано идентичным принтером.  Нет!!!!
Сколько раз в детских призрачных мечтах, надеясь на невероятную удачу и везение, он хотел встретить тех, кто произвели его на свет, но чтобы так. Разум отказывался верить в очевидное.
Не нужен. Тонкая струйка ненависти переросла в бурлящий каскад, перечеркивая правильность решений. Закинув в рот остаток виски и наклонившись через стол, Пауло впился в губы мужчины, с напором выпуская в рот отравленный напиток.

Высокоградусное горячительное забило зудящее послевкусие губ Прэстона. Лишь остатки слюны, тягучей и резкой с привкусом табачной горечи, неуловимыми ошметками повисли на внутренней стороне губ. Момент вынужденной интимности, насквозь пропитанный отторжением плоти и разума заставлял внутренне содрогнуться от осознания возможности близости помноженной на вероятность инцеста.
Гримаса отвращения, не успев проявится, исчезла, сметаясь ударом переходя в разряд болезненной напряженности. Вместе с нарастающим звоном в голове в отблеске черной радужки отразились черная пустота глаз. Приближенных, но насквозь чужих, смахивающих на безликое отражение.
Ноги качнуло, набежавшая рябь исказила картинку, размывая очертания рвотного приступа. Оказавшись на диване благодаря «заботливому» соглядатаю, Пауло сморщился, инстинктивно опуская пришибленную лобную кость на запотевшую ладонь. Затихающий гудеж в черепушке дополнился ненужной вибрацией ударной музыки, а мелькающее разноцветие толпы мешало быстрому восстановлению взора. Он почти завидовал блюющему мужчине, понимая, что его собственный экспресс в преисподнюю уже пересек развилку после которой возврата не предвидится. Галлюциноген был цепким и быстрым, словно голодная пиявка на заброшенном пастбище. Призрачная возможность поквитаться окончилась полным фиаско, дополнившим подобие приговора. Даже возможность побега, растворившись в беснующейся толпе, как запоздалая попытка спасти целостность шкуры перешла из разряда возможных, в неосуществимый. Розовые амбалы знали свое дело.
Поздно, омерзительное слово. Поздно пришел, поздно собрался, поздно сказал, поздно сделал, а в итоге куча дерьма не хуже коктейля «Торнадо" и ты вязнешь в нем по самое горло, пропитываясь запахом нечистот. Поздно барахтаться и бить ногами, испражнения не превращаются в куски сдобного масла, и чем больше дергаешься, тем больше зловонья.
А время ползет, подтягивая стрелки. Сколько прошло минут с того момента, как дрянь насытила желудок, всасываясь в сетку тружениц вен? Пять или семь? А сколько осталось? Давя стихающую боль на стыке лобной и носовой костей, Пауло с трудом сдерживал нарастающую панику. В этом кишащем муравейнике, отражении великолепия Голиафа, все было замешено на грехе и пороке. Он, тангеро, был сам по сути дитя порока, сделанное во грехе и отторгнутое, как грех. Стоило только представить, как два несуразных мутанта пытаются получить свою долю удовольствия и он не вопит и не сопротивляется, а корчится на кровати подыхая от суррогатной бури оргазма, закатываясь стонами в апогее. Но Престон… если он действительно его отец, то…
Тошнотворный ком потянулся к присохшему горлу. Верить в подобное не хотелось. Глупо, какой-то дурацкий кусок стекла мог перегадить всю жизнь. Если бы только была возможность вытолкнуть старую ведьму взашей, но это только в мечтах и говорят, в петлях.
Объятья розовокожей «шестерки» Пауло принял почти смиренно, «по-доброму» ткнув локтем в область паха. Но вероятно эрогенные зоны лысых тварей находились в другом анатомическом месте. Не успев услышать курлыкающе гавкающий смех, парень вырубился, медленно проваливаясь в сгущающуюся темноту, щедро подсвеченную изгибающимися цветными кругами и многоугольниками.
Сознание возвращалось медленно, ведя борьбу с усиленной нехваткой желанного кислорода. Губы с жадным сладострастием пили насыщенный никотином воздух. Мелкая судорога надрывный кашель и отрывки фраз в звенящей натруженным колоколом голове.
«…история про крест… презумпция невиновности… не сдох». Посадка на кровать далась с трудом. Разлепив глаза, Пауло обвел взглядом смутно проступающие очертания комнаты. Надежда на дурной сон рухнула, едва глаза поймали в фокус темную подошву с прилипшим куском жевательной резинки. Прэстон! Куда они меня приволокли? Тревожным звонком заныл предупредительный таймер. Сколько время? Уже было или нет?
Судя по безразличию сквозившему в глазах тюремщиков яд еще не начал тлетворного действия.
- Кхе-кхе, - рука придавила грудину, сдерживая новый приступ кашля. – Зачем вы меня сюда принесли? Я и там вам сказал, что не крал крест. Мой он, мой. Понятно? – пройдясь по шее, рука почувствовала отсутствие проклятой безделушки. – Слушай, если она тебе приглянулась – забирай, - Пауло не заметил, как перешел на «ты». – А я пойду, меня господин Тао ждет.
Действуя нахрапом и понимая смехотворность уловки, парень поднялся веря в тысячную долю своего везения, но ноги повело, превращая костный остов в подобие ватной игрушки с разъезжающимися конечностями. Едва успевая приземлиться на относительно чистые простыни и подставить локти, не давая лицу получить удар, тангеро часто задышал вслушиваясь в ударную волну нарастающего сердечного боя.
Да, это было оно, действие галлюциногена постепенно набирало обороты. Подобный мощнейшему афродизиаку препарат всасывался в кровь вызывая признаки полового возбуждения. Пауло не раз видел, как загорались глаза, наполняясь поволокой, на коже проступали капли испарины, нарастающие вздохи спазмированного горло превращались в дикий стон желания. Организм забывал о приличиях и статусе. Темная страсть, именуемая вожделением, вырывалась на свободу, круша самые стойкие умы. У некоторых в конце появлялись крылья. Черные, белые… парень видел их несколько раз. Красивое зрелище, когда наблюдаешь. А тут самому пришлось занять место подопытного кролика в клетки с волками.
Цепляясь за остатки сознания, парень почти прохрипел, с ужасом глядя в лицо истинного:
- Ты…ты ведь не посмеешь. Ты не сможешь. Я же твой ррр… ммм…
Слова утонули в стоне. Безвольно рухнувшее тело колыхнуло пружины кровати. Раскрытые глаза закатились в глазницах, теряя связь с реальностью.  Среди мелькающего круговорота видений, ясно проступило юное девичье тело стыдливо прикрытой тонкой прозрачной вуалью. Через легкую завесу ткани, просвечивались крепкие налитые холмы островерхой груди с темными проступающими кругами ореол. Рука потянулась к завесе, стягивая тонкий призрачный покров, словно срывая последнюю защиту. Пальцы прошлись по тонкому полотну кожи, повторяя округлости очертания. Движения повторили губы, обхватывая сочную вишню, венчавшую вершину. Они мяли ее, катая и втягивая, выглаживая языком и слизывая вкус невинности, до тех пор, пока она не налилась соком, превращаясь в перекатывающийся камушек. Пальцы поползли ниже, собирая девственную росу испарины, проступившую на крутых бедрах, до самого бугорка мягких вьющихся волос, подбираясь к нетронутому бутону. Ниже, еще ниже, задыхаясь от хрипа собственного голоса, разводя в сторону припухшие губы лона, уста припадают к живительному роднику, выпивая сладкую хмельную влагу…
Проступившие на висках вены, рвутся от пульсации, капли пота заливают лицо и волосы, переполнившая кавернозные тела кровь распирает член, проступивший сквозь контуры ткани. Руки переборами гладят подмятую под себя подушку, помогая бедрам, западая пахом в щель между сдвинутыми матрасами.

Отредактировано Пауло (26.12.2010 23:22)

Отредактировано Пауло (29.12.2010 21:42)

Отредактировано Пауло (02.01.2011 21:52)

Отредактировано Пауло (07.01.2011 11:55)