ООС: 17 августа, день.

Детективу Эндрю Милну оставалось два дня до отпуска. Дело об убийстве Томаса Вейля выходило не таким простым, как казалось на первый взгляд. Вначале полицейские наведались домой к мистеру Бэкету. Потом опросили соседей, владельцев магазинов и кафе. Те давали противоречивые показания. Кто ничего не видел и не знал, кто говорил, что Бэкет работал с богатыми клиентами. Еще бы, антикварные книги. Говорили, что накануне, к владельцу книжного магазина приехал молодой мужчина, высокий, хорошо одетый блондин и вроде бы остановился у него.
Тамара Хас – администратор отеля «Пики» нашла своего босса с перерезанным от  уха до уха горлом. Патологоанатом Джефф Леман сделал заключение, что горло бедолаги Вейля было перерезано, когда тот сидел, и делал это явно не профессионал. Нож по типу охотничьего, скорее всего самодельный, рана резаная, но неровные края. От лезвия с хирургической заточкой остаются совсем не такие – гладкие и чистые.
За два с лишним десятка лет работы в полиции детектив Милн навидался всякого, хоть самому романы пиши. Утопленники в бочке, залитой бетоном, части тел в промышленной мясорубке, подпольная торговля мутантами для эротических утех, так что история с книжкой была в этом списке еще одним невыразительно бледным, рутинным делом, в котором искать факты, все равно, что откапывать мертвеца.
Об отпуске думалось с большей охотой, тем более теперь, когда он находился перед постом охраны виллы, принадлежавшей Майклу Сильверстоуну, владельцу «Шпиля».
О нем Милн знал только самые общие факты. Семь лет назад этот богатей попал в автокатастрофу и с тех пор никогда не появлялся на публике. Активно занимался благотворительностью. Коллекционировал предметы старины. В каких-либо скандалах или махинациях не замечен. Сильверстоуны, пожалуй, слишком рьяно поддерживали репутацию чистюль, но слыли отъявленными негодяями, резво обирающими мелкие строительные фирмы и подминающими их по себя. Это бизнес, думал Милн, и ничего зазорного в том не видел.
На владельца «Шпиля» расследование вывело Милна случайно. Проверяя возможные связи среди агентов, занимающихся посредничеством в купле-продаже книг, оперативники вышли на агента мистера Сильверстоуна – Алекса Чейза. Тот сообщил о том, что действительно сотрудничал с мистером Бэкетом по некому конфиденциальному вопросу, разглашать который не имеет права.
Утром Милн связался с личным секретарем Сильверстоуна и сообщил о необходимости встречи. Уже в три после обеда детектива ждали на вилле дель Соле. Эндрю Милну очень нравились люди, готовые сотрудничать и очень сильно хотелось уйти в отпуск, слив дело кому-нибудь из коллег.

-  Добрый день, мистер Милн. - Сильверстоун курит. Окно распахнуто настежь и солоноватый, бархатный морской бриз гуляет по кабинету, обшитому темным деревом. На стене копия знаменитой «Мясной лавки». Картина выглядящая одновременно и отвратительно и аппетитно. Хозяин приветлив, как обычно собран. Аккуратность здесь доходит до педантизма.
Немолодой детектив, немногим за пятьдесят, с пивным животом, короткопалыми руками и серым от усталости лицом, на мгновение уставился на собеседника. Сильверстоун смотрел на Милна прямо, с вежливой, официальной доброжелательностью.
- Не буду Вас задерживать, мистер Сильверстоун. Я хотел бы уточнить кое-какие детали по делу мистера Сида Бэкета, владельца книжного магазина.
- Да, я знаю его. – Отвечает Майкл, предупреждая формальный вопрос о знакомстве. – Мы встречались с мистером Бэкетом четырнадцатого августа.
Эндрю Милн достает из заднего кармана летних брюк скомканный носовой платок и вытирает взмокший лоб. Взгляд скользит по стенам, предметам интерьера – антикварным безделушками и изредка обращается к самому хозяину виллы.
- Это была деловая встреча, мистер Сильверстоун? – Милн вцепляется как клещ, и Майкл с удовольствием отдает ему ведущую роль.
- Конечно. – Кивает миллиардер. - Мой агент, мистер Чейз сообщил, что у мистера Бэкета есть клиент, которого интересует возможность продать книгу. – Свободная страна, свободный человек и свободный, непринужденный разговор. От этой свободы у Эндрю Милна появляется какое-то неприятное, скользкое ощущение.
А между тем, мисс Роуз приносит кофе, оглядывает детектива с ног до головы пристальным взглядом и думает про себя о том, что она не любит нерях. Летняя сорочка детектива Милна крайне отвратительно выглажена.
Сильверстоун посмотрел в сторону Хейла и едва заметно кивнул.
-  Что-то серьезное произошло, мистер Милн? – четко отмеренная доза беспокойства, и Эндрю Милну кажется, что над ним издеваются.

Отредактировано Майкл Сильверстоун (08.01.2011 23:22)

Сильверстоуну нечего было опасаться, поскольку, намереваясь купить книгу, которую Томас Вейль официально собирался продать, он ни коим образом закон не нарушил. Интересуясь со своей стороны, куда пропал Бэкет, Майкл никаким образом не помешал следствию, именно поэтому Сильверстоун чувствовал себя настолько уверенно.
Копы очень любили давить. С этим Майкл столкнулся еще в университетские годы, когда в нетрезвом виде загремел в участок. Из обычной пьяной драки дежурный офицер раздул такую трагедию, что в пору было поверить и испугаться.
Сильверстоун не верил и не боялся тогда, не верил и не боялся теперь.
Майкл покачал головой. Его лицо было практически лишено мимики вследствие травм, поэтому надо было как-то выразить сожаление. Он знал некоторые подробности благодаря поискам Патрика, но рассказывать об этом детективу Милну не намеревался. Если полицейские нашли Алекса Чейза, а через него заказчика, то им не составит труда распутать клубок дальше. Хотелось бы верить несмотря на иронию. Сожаление было искренним. Бэкету Майкл симпатизировал.
- Нет, детектив. Это была наша первая и единственная встреча с мистером Бэкетом. Раньше мы не сотрудничали.  Книга, которую я намеревался купить, называется "О петлях Левиофанов, ангелах и демонах", автор Михаэль Химмельборг.
- Это что, какая-то мистика? – Милн удивленно вскинул широкие брови.
Сильверстоун тихо рассмеялся и покачал головой:
- Теософский труд восемнадцатого столетия. – Сильверстоун кивком поблагодарил мисс Роуз за чашечку кофе. Потянул носом горьковатый, пряный запах. Погасил сигарету.
- Ага. – Протянул коп. В теософии, как и в антиквариате детектив Милн разбирался как свинья в апельсинах, поэтому информацию будут искать другие умники, не он.

Майкл примерно догадывался, что сейчас чувствовал Хейл. Все эпитеты, которыми бы его окрестил хирург, Сильверстоун знал наизусть. Неоднократно слышал. Но играл в эту игру с особым, изощренным упоением.
Глоток кофе. Сильные руки, лежащие на подлокотниках. Сомкнутые ладони. Крепкие, чуткие пальцы. Прямой взгляд.
- Мне сложно об этом судить, детектив. Если у него и были какие-либо проблемы, я не мог о них знать, поскольку не владею такой информацией. Осведомлен, что у мистера Бэкета хорошая репутация, в махинациях с антикварным товаром он замечен не был.
Солнечные отпускные деньки, маячившие на горизонте перед мысленным взором детектива Милна, потемнели до сизых грозовых сумерек. Сейчас он почти что ненавидел Сильверстоуна всеми фибрами совей души.
- А как мистер Бэкет должен был достать эту книгу? – коп уцепился за спасительную соломинку мелких деталей, на которых обычно прокалывались все тщательно выстраивающие защиту опрашиваемые.
Майкл нарочно немного замешкался. Потер подбородок, продолжая неотрывно следить за полицейским. Эндрю Милн почувствовал себя от этого холодного удавьего взгляда крайне неуютно. Снова достал платок, утер лоб.
- Мистер Бэкет должен был договориться о покупке с клиентом, и после того, как необходимые средства будут перечислены, связаться со мной. – Ответил Майкл. - Скажите, когда это произошло? Могу я узнать, о каких отягчающих обстоятельствах идет речь?

В ответ на фразу о смерти Томаса Вейля, Сильверстоун только лишь нахмурился и склонил голову. Какие-либо комментарии здесь были излишни. А расхожая фразочка «Мне очень жаль» - прозвучала бы и вовсе пошло. Поэтому Майкл в обыкновенной своей сдержанной манере попрощался с детективом, настроение которого после беседы с владельцем «Шпиля» явно ухудшилось. Для него все толстосумы были одним мирром мазаны.
И, по правде говоря, Эндрю Милн не любил тех, кого нельзя было хорошенько, как следует придавить.
Когда Патрик вернулся в кабинет, Майкл задумчиво вертел визитку, зажатую между указательным и средним пальцами.
- Я буду по тебе скучать. – Ответил на брошенную Хейлом фразу. Абсолютная серьезность, с которой это было произнесено, наталкивала на мысль о злостной иронии. Иногда Сильверстоун говорил так, что сложно было понять, сказано что-либо серьезно или это очередная злая шутка.
Но Майкл был абсолютно искренен и знал, что Патрик поймет.
За несколько лет, проведенные вместе, они с Хейлом научились понимать друг друга с полуслова.
- Этого следовало ожидать. – Добавил Майкл, откладывая визитку и закуривая. – Я не перестаю удивляться глупости, Патрик. Знаешь почему? Они думают, что человек, который может купить антикварную книгу, испортит свою репутацию ради того, чтобы получить ее бесплатно. – Сильверстоун вскинул руки и рассмеялся. – Это нонсенс! И откуда мне знать о конкурентах? Если бы кто-то предложил цену дешевле, я бы связался с ним. У них хватает ума вычислить связи мистера Бэкета, но не хватает его, чтобы хорошенько подумать о простых вещах. – Майкл глубоко затянулся. – Этот олух что-нибудь сказал на прощание?

Отредактировано Майкл Сильверстоун (09.01.2011 01:29)

Сильверстоун слушал отповедь Хейла спокойно, молча. Молчал все то время, пока Патрик один за другим приводил вполне разумные доводы, с которыми нельзя было не согласиться. Он был прав. Но. Это самое «Но» ломало все аргументы. Оно казалось незначительным, мелким и очень похожим на блажь, и таковым не было.
- Ты прав. Тысячу раз прав. – Негромко, но четко ответил Майкл. Поднял ладони, прося выслушать.
– Но. – Сильверстоун наклонил голову набок, сверля взглядом Хейла. - Попади так я. Ты бы меня бросил, боясь мокрухи? Просто скажи «Да» или «Нет». – Майкл затянулся и резко выдохнул сигаретный дым.
«Если ты скажешь «Да», я пойму тебя, Патрик. Если ты скажешь «Нет», у меня будет больше надежды на то, что все это решится успешно».
До досадного происшествия семь лет назад Сильверстоун имел привычку мерить шагами комнату, когда о чем-то размышлял или вел оживленную беседу. Тронув рычажок, Майкл выехал из-за стола. Коляска остановилась посреди кабинета. Сильверстоун стряхнул пепел в пепельницу, прикрепленную к подлокотнику. Левая ладонь в нетерпении поглаживала другой подлокотник.
- Ты знаешь, мой интерес не только в книге, и Бэкет не убийца. Если бы второе можно было хоть как-нибудь доказать, я бы с радостью выложил все, что знаю, копам. – Сильверстоун стиснул подлокотник, потом медленно разжал пальцы, выпуская из ноздрей дым.
- Но я не знаю ни черта из того, что там произошло. И никто пока что не знает. Разумно верить в презумпцию невиновности и ждать, пока копы откопают что-то сами. Потом предоставить мистеру Бэкету хорошего адвоката. Если мистер Бэкет будет к тому времени жив.
Упоминание о Рэйчел было хорошим тычком в болевую точку, и от этого тычка Сильверстоун еще больше и крепче закусил удила. 
- Я согласен принять твои условия, Патрик. Я постараюсь лично не ввязываться во все, что происходит вокруг этого дела. Но не уговаривай меня полностью бездействовать. Помнишь? Беспомощность это то, что унижает сильнее всего.

Сильверстоун молча принял и удивление Хейла, и обвинение в наглости. Их Майкл слышал неоднократно на протяжении всех семи лет. Хирург сдался. Глядя на мрачно жующего карамель доктора, Майкл беззвучно вздохнул.
В душе он был благодарен Патрику, который был не только наблюдающим врачом, компаньоном и сиделкой. Хейл стал частью теперь маленького, замкнутого мирка Сильверстоуна, и к этому человеку Майкл был накрепко и искренне привязан, о чем, впрочем, практически никогда не говорил. А, может, стоило?
Сравнение с Шерлоком Холмсом и доктором Ватсоном было слишком лестным.
- Увы, я не Шерлок Холмс и никаких гениальных методов тебе не предложу. Необходимо узнать, кто встречался с Вейлем до Бэкета. Хорошенько поковыряться в его связях. Он распродавал библиотеку старинных книг. Многие могли заинтересоваться, но происшествие связано именно с этой. Само по себе примечательно. Нужно рассказать Рэйчел. Она должна быть в курсе. И теперь, когда мистер Милн побывал здесь, нельзя допустить появления прессы. Никаких слухов. Никаких сплетен. 
Майкл знал наверняка, что в это дело сунет свой хорошенький носик и мисс Вудворд. И если Рэйчел следовало поставить в известность, то Элис ни в коем случае близко к этому подпускать нельзя.  Как ребенка к электричеству или спичкам.
- Элис. – Коротко отрезал Майкл. – Она не должна ничего знать об этом. – Дальше можно было не пояснять. Сильверстоун внимательно разглядывал мрачное лицо хирурга, надеясь установить зрительный контакт. Визит детектива испортил настроение им обоим, но Сильверстоун несмотря на возможные грядущие неприятности был настроен оптимистично, хотя от постоянно прокручиваемых вариантов трещала голова.
- Что если Вейль был приманкой?

Майкл сам порой люто ненавидел Элис, но вместе с тем был привязан к ней, будто заговоренный. Все темные страсти, что творились за стенами этого дома, что они вместе переживали столько лет, связывали намного крепче, чем узы так и не случившегося брака. Оба дорожили этой памятью, оба были отравлены и продолжали глотать яд, глядя друг другу в глаза. Мисс Вудворд была изменчива и постоянна как море, и так же своенравна, как разбушевавшаяся стихия, которую не мог удержать ни один волнорез. Раз за разом Майклу нравилось обуздывать эту брыкливую лошадку, доказывать, что Элис принадлежит только ему. Они держались друг за друга крепче, чем пылкие влюбленные, и Сильверстоун до сих пор не мог точно сказать, что это было за чувство – любовь или всепоглощающая ненависть, а может ревность – настолько сильная, что превращалась в страсть.
Мужчина горько усмехнулся. Малоподвижное лицо на мгновение перекосилось в болезненной судороге.
Согласившись с его предложением, Патрик задал вполне резонный вопрос. Сильверстоун несколько мгновений молча курил и хмурился.
- Если он действительно убийца,  то пусть его судят по закону. Я не стану препятствовать этому. – В понимании Сильверстоуна, как в физике, все должно было иметь противодействие. И если кто-либо рыл могилу другому, то должен был в нее попасть. Однако эта вера однажды не помешала ему прикрыть собственного отца. Но тогда Майкл рассудил, что репутация Сильверстоунов, фамилии, которую он носил сам, куда дороже правосудия. Впрочем, правосудие свершилось позже, дни умирающего от рака Генри Сильверстоуна были непроглядно черны.
- Проблема в том, что каждый из нас может оказаться убийцей в определенный момент, Патрик.

- Извини. – Ответил Сильверстоун тихо и отвел взгляд. Молчал, курил. Всех подробностей карьеры Патрика Хейла владелец «Шпиля» не мог знать, но понимал, что и у хирурга есть свои запретные темы, касающиеся пресловутых «скелетов». Да и у кого их не было? Каждому было отведено немного уютного места в личном карцере, чтобы самозабвенно поистязать себя за прошлые грехи.
Последнее замечание прозвучало слишком едко. «Что ты имел в виду?» - спросил Сильверстоун мысленно, но ничего не произнес вслух. Замечание показалось ему слишком резким, как будто кроме чувства справедливости у него больше ничего не осталось. Майкл безмолвно выругался. Время тянулось, а он молчал. Молчал, хотя надо было ответить на вопрос.
На душе стало паршиво. Тупой, ноющей болью саднило в подреберье. Сильверстоун опустил потемневший взгляд. Дрогнула рука с сигаретой и пепел упал мимо пепельницы. Гнев начал медленно подниматься привычным жаром откуда-то снизу, обжигал грудь, подкатывал к горлу комом. Сильверстоун продолжал молчать.
- Тот, кто будет способен это сделать. – Наконец сказал. Быстрый, острый, прищуренный взгляд обратился на Хейла. В такие моменты его лицо словно бы еще больше деревенело. Челюсти сжимались как у бультерьера накрепко. Взгляд встретился со взглядом Патрика.
Затем, тронув рычажок, Майкл развернул кресло и отъехал к окну. Бросил злой и полный тоски взгляд. За ним простирался все тот же умиротворяющий пейзаж.