Ночь выдалась нелегкой и лживой, как большинство ночей Леонарда. Алкоголь влиял на организм добрым ветеринаром с порцией лошадиного транквилизатора, а упрямое сознание отчаянно желало проснуться и действовать. Оставалось лежать и имитировать сон, благо многолетняя тренировка показала, что временами имитация проваливалась в полудрему, но, увы, довольно быстро выныривала обратно в состояние бодрствования.
Добрые часа два провоевав с организмом, Лео уже готов был признать, что даже ночные возлияния с отцом не смогут уговорить его сознание покорно сдаться, как оживленные шумы на улице не дали спору прийти к логичному разрешению.
Медленно спустив ноги с кровати, мужчина поежился, поджал пальцы от холодного пола на пару миллиметров, но тут же с сожалением вспомнив, как здорово могут шуметь тапочки, смело опустил босые ступни рядом с ковриком. Голодные мурашки поднялись вверх аж до самых колен, ангел поморщился, но заставил себя осторожно отодвинуть в сторону одеяло и подняться. Штора колыхнулась в сторону от уличного ветерка, и ученый мягко отклонился в сторону, прячась от возможных любопытных взглядов в тени оконной рамы.
Забавно наверное было б признаться отцу, что погоня, измотавшая все нервы в детстве, въелась в кровь похуже вируса. А спроси кого из так называемых «коллег по кутежам», так Александр (что, как ни отброшенное имя могло соответствовать ложной маске на публике?) был не лучше ребнка, с живым интересом и непосредственностью готовый рисковать хоть в клетке у тигра, хоть на парапете высотного здания.
Здесь не было ненужных свидетелей из золотой молодежи и осторожность, видимая разве что телохранителям, мешала с простым обывальческим добродушием высунуться по пояс на улицу и любопытно поглазеть, что же там так шумит.
А шум, как голодное животное, уже терся у дверей магазина, отчего Лео вновь вынужден был недовольно нахмуриться. Какой это умник собирался брать его замок спокойствия и тишины штурмом?
Голоса, похожие на неразборчивое бурчание старых вокзальных громкоговорителей, довольно быстро стихли, и в свете фонарей стали видны удаляющиеся силуэты людей в форме. Что тут может делать полиция в такой час? Вслух вопрос задан не был и вокруг снова заиграл ночной ноктюрн из редких капель, стекающих по листве и крышам, недовольного шепота занавесей и мерного боя собственного сердца.
Орган, по мнению Леонарда давно превратившийся в камень, все же смог обеспокоено спотыкнуться в своем размеренном беге, когда где-то в кухне послышался тонкий и едва различимый окружающим скрип половицы. Чертова деревяшка, чинить которую два раза брался мастер-паркетчик, никак не желала подаваться уговорам и скрипела всякий раз, когда кто-то на нее наступал. Поняв, что ради одной бунтовщицы менять все полы было б глупо (тем более что старинная паркетная доска, подобранная дизайнерами во время ремонта вряд ли могла быть заменена современным аналогом без потери незабываемого ощущения уюта) Бекэты, словно сговорившись, научились через нее переступать. Вскоре необходимость вошла в привычку и лишь редкие гости каждый раз напоминали скрипом о том, что бунт дерева подавлен, но не угас.
В доме оказался Чужак? Волосы на затылке Леонарда недовольно приподнялись, как шерсть у цепного пса, потому что следом за скрипом последовали голоса. Ругая себя мысленно на чем свет стоит, мужчина отчетливо вспомнил где оставил кейс. Сейчас бы весомый аргумент в виде пистолета пригодился ему на внезапной ночной встрече. Убеждать себя, что успеет не подставляя отца добежать до стола, схватить кейс, набрать электронный код, вытащить пистолет и снять его с предохранителя – Лео не стал. Он временами был отчаянным, но никогда не был дураком.
Взяв с близстоящего комода высокий чугунный светильник в виде ангела (какая ирония!) мужчина медленно подошел к лестнице и осторожно сел у перил.
Конечно, подсвечником при почти двухметровом собственном росте махать можно было бы не хуже чем мечом, результат от замаха в челюсть даже с таким «оружием» вполне мог закончиться для обидчика сотрясением, но вот против пистолета… Тут не то что приемы боевых искусств, но и красноречие умасленное денежными вознаграждениями могло не спасти. Но ожидаемого шума борьбы, криков о помощи или хотя бы гневного шепота не было. Гость и Сид просто беседовали, словно старые знакомые. Разве что давно знающие друг-друга истинные не спрашивают имен.
Подсвечник, так и оставшийся в руке «на всякий случай» мерно качнулся, когда Лео присел на корточки и прирос к образовавшемуся зазору между дверью и косяком.

Ночь выдалась на удивление богатой на события. Пару раз Леонарду приходилось возвращаться в комнату, чтобы его присутствие не было замечено раньше времени, но в общем-то далеко бегать не пришлось и импровизированное «снайперское гнездо» стало удобнее офисного кресла в башне Авалона.
Гость спутано говорил о себе, благодарил и даже демонстрировал крылья. Отец был предельно вежлив к незнакомцу ( о, Сид, твоя доброта когда-нибудь сыграет с тобой злую шутку, если уже не сыграла в моем лице) и заботился о нем. Пару раз Леонард намеревался прервать эти воркования, отчетливо понимая, что его действиями управляет ревность, но разум упорно брал верх. Мало того, что назвавшийся Рейджем вполне мог внезапно перейти от беседы к драке, так еще и пистолет был слишком далеко.
А беседа затянулась до утра, и сидя на верхних ступенях, Лео уже едва боролся со сном. Рассвет был единственным доступным ему временем, когда организм соглашался добраться до кровати и отключиться на четыре-пять часов удивительно крепкого и спокойного сна.
Осознав, что неожиданные знакомые пошли прощаться вниз, Бэкет-младший слегка растер лицо ладонями, пытаясь выкрасть у ночи еще немного времени на бодрствование. Пока отца не было, Лео успел подняться, пройтись по комнате, растирая занемевшие от долгого сидения (пусть и в разных позах, принимаемых по необходимости со скоростью тантрического секса) ноги, выпить стакан воды и забрать в свою комнату кейс.
Ночные события требовали тщательного обдумывания на трезвую-бодрую голову, так что, вернувшись в комнату, Леонард благоговейно обнял подушку и уснул, совершенно забыв, что оставил подсвечник стоять не на комоде, а возле дверного косяка.

Телефонный звонок не сразу разбудил дрыхнущего без задних ног ангела. Несчастный смартфон не меньше минуты надрывался в кейсе, словно узник в одиночке, пока хозяйская рука не сползла с кровати и не нащупала кнопки замка. Пальцы по памяти набрали  шестизначный код и телефонные трели разбежались по комнате.
Как выяснилось, звонил Ричи, - потерявший хозяина пес. Убедив охрану, что он не лежит где-нибудь в канаве с простреленной головой Александр Морнингвей снова бросил трубку в кейс и несколько секунд рассматривал цветастые обои. Глаза не сразу сфокусировались на пышном цветке лотоса, прячущемся между напольной лампой и стулом с одеждой. Сон мягко стянули теплым утренним одеялом и сбросили на пол.
- Черт. – Вздохнув, Леонард лениво поднялся, сунул ноги в тапки, некоторое время посидел на краю кровати раскачиваясь словно перед прыжком и поднявшись, принялся за зарядку. Отвратительная, но необходимая привычка.
Отца опять дома не было (что было странно, ибо обычно отсутствовал Лео) но Бэкет- младший быстро успокоился, обнаружив на столе записку и прочитав ее за чашечкой крепкого кофе. Если предположить, что Сид ушел хотя бы за пять минут до звонка, тогда впереди было минимум три часа его отсутствия.
Помыв посуду и разложив на столе тонкие листы офисной бумаги, ученый некоторое время посидел, смотря в окно, а потом нацепив на нос очки, принялся с методичностью сумасшедшего выверять формулы в таблицах, недовольно хмуря густые соломенные брови.
Не прошло и часа как звонок сорвал Леонарда по делам "Авалона" и только записка, предусмотрительно положенная на вымытую посуду (за которой Сид в первую очередь бы потянулся) говорила о том что сын будет к полуночи дома.

Склады "Авалона"

Отредактировано Леонард Бэкет (07.12.2010 01:04)

"Брамадеро"

По темнеющим улицам машина неслась легко, как яхта по морю накрытому штилем.
Виктор исправно вцепившись в руль умудрялся вовремя тормозить на светофорах и буквально нутром чуял полицейские засады. Может быть в прошлом он был уличным гонщиком? Хотя, скорее перегонял тачки.
О прошлом своих охранных собачек Александр помнил ровно до момента приема их «на службу». После ненужная информация медленно стиралась из памяти, через пару лет оставляя только уверенность, что ничего особо криминального в позабытом не оставалось или не было вовсе.
Да, компания собралась не криминальная, но дела Леонард собирался проворачивать не самые честные и чистые:
- Мы в магазин к Сиду. Я хочу чтобы ты вытащил его ноутбук и принес Сильверу. – Поймав взгляд Тао в зеркале заднего вида, Лео улыбнулся.
- Да, именно ты. Виктор может тебе помочь забраться на второй этаж, если первый будет сторожить полиция. Ноутбук мне нужен как можно скорее, но сам я, увы, пойти не могу. Так что придется рисковать тебе. Благо полиция не так сильно удивится, застав у приятеля дома его любовника, а вот если Морнингвея...
Сказав про любовника, Лео сел в кресле поудобнее и взгляд его ускользнул из обозрения. Он не готов был признать тот факт, что от этого слова по спине прошлись мурашки, словно он замахнулся на святое, или соблазнился святыней?
Но продолжил речь он довольно резво.
- Если что-то пойдет не так, я постараюсь вытащить тебя. – Тут «племянничек» не врал, он действительно готов был приложить все усилия, но вот гарантий дать не мог.
Если бы Тао благоразумно послал "мальчишку", Лео бы даже не удивился - просил он действительно о странном.
Но тогда из имеющихся вариантов оставались только Сильвер и Виктор. Первый и так был нелюбим полицией и соотносить его имя с именем Сида Бэкета было равносильно признанию владельца книжной лавки криминальным элементом. Виктор же был слишком велик, чтобы пролезть в окно на второй этаж, так что скорее он бы оторвал и водосточную трубу и козырек с мясом, но так и не добрался бы до заветного ноутбука.
Оставался только Таотао.
«Вот и придется проверить, на столько ли он еще силен, на сколько кажется.»
То, что за домом идет слежка, оказалось не пустым домыслом насмотревшегося сериалов блондина.
У центрального входа, особо не скрываясь, двое сидели в потрепанной временем машине без явных полицейских обозначений, но нещадно выдавала их стоящая у ветрового стекла коробка с пончиками и упаковка со стаканчиками кофе из «старбакс».
Ребята сидели явно давно и сильно скучали.
То, что заднюю дверь могут караулить не менее бравые копы, Лео не сомневался, так что направив своего молчаливого и на все согласного водителя заруливать в проулок, ученый повернулся всем корпусом к притихшим пассажирам и спокойно спросил:
- Я могу рассчитывать на вас обоих?

Очень хотелось смеяться. Внутри словно кто-то щекотал глотку и легкие нежным пушком. Лео старательно сдерживал порыв, но улыбка все-таки получилась шире, чем следовало в данной ситуации.
И кто там утром хотел капельку сумасшествия? Получите и распишитесь. Неужели не безумие просить дядьку лезть в окна отцовского дома, который еще находится под наблюдением полиции, чтобы не просто поглазеть, а выкрасть ноутбук – вполне вероятно улику в каком-нибудь из хитросплетений полицейской мысли; и после всего этого преспокойно уехать в ночь.
Тут не то что хохотать захочешь, а то ведь и тронешься.
Такого непродуманного, легкого и честно признаться глупого плана Александру придумывать еще не удавалось. Неужели потеря Сида лишила его львиной доли трезвости?
Попробовав несколько секунд не слышать возмущенные (и вполне разумные) возгласы Таотао, Морнингвей почти остыл и готов был признать, что погорячился с выбором исполнителя, все-таки дядя действительно не мальчик и разница в десять лет существенно уменьшает его физические возможности, как вдруг проблема разрешилась внезапным согласием жертвы.
«Вот это да. Неужели и вправду полезет?»
Проводив танцора крайне задумчивым взглядом, Лео кивнул телохранителю (а теперь по совместительству еще и будущему скалолазу) и поудобнее устроился на сидение.
По дороге он продумал несколько вариантов неблагополучного исхода, но все они были связаны с соседями, полицией и законом. Теперь к составляющим головоломки стоило добавить физические данные Тао.
А и в самом деле, танцор держался молодцом, кобелизм у него с годами не выветрился, во всяком случае по визитам Сида такое можно было сказать с большой долей вероятности, и казался значительно живее положенных лет.
«Сорок восемь? А я и забыл. Забавно, как быстро летят годы. А сколько мне до сорока осталось, два года и все, и тоже начну постепенно угасать?»
Задумчивая складка пролегла между бровей. Морнингвей явно намеревался еще побороться с природой, благо имелись и возможности и желание, но сейчас проблемы возраста были не главной темой. По крайней мере относительно его самого.
«Может быть, стоит учесть, что Тао от напряжения и стресса может прихватить сердечный приступ? И что тогда? Тогда придется лезть за ним, и вытаскивать и его и ноутбук. При таком высоком проценте риска следовало лезть самому. Черт. Сид и в самом деле лишил меня покоя, почему такая ватная и неразумная голова? »
Перебравшись на сидение водителя, Лео внимательно поглядел на своего телохранителя и понизив голос, чтобы Тао не слышал, отметил:
- Если поймешь, что он не залезет, стаскивай его вниз как кошку с дерева и в машину. Не стоит рисковать его здоровьем ради ноутбука.
Получив короткий, но емкий кивок, Морнингвей устроился в кресле, сложил руки на груди и принялся обдумывать собственные действия. Несколько запоздалая реакция, но лучше чем не осознать ни когда.

Виктор не отличался особой разговорчивостью, зато был чертовски исполнителен. Решив что хозяйский друг вознамерился разыграть сначала любовную сцену под окнами, а уж потом лезть в «форточку», бывший спецназовец так нежно стиснул гибкого и хрупкого танцора за плечи, что чуть не погнул ему ключицу.
Осознав степень своей вины, мужчина так же бесцеремонно повернул господина Таотао лицом к стене, обхватил его руками чуть пониже зада и мягко но настойчиво потащил по стене вверх.
По всей видимости, телохранитель предполагал что его плечи будут использоваться как лестница, так что придерживал «верхолаза» настойчиво, но без особой жесткости, чтобы было куда маневрировать.
Хотя из всех возможных вариантов, самый простой для Тао заключался в падении ласточкой с рук здоровенной детины прямо на «мерин», ну или если очень повезет, то рядом с ним на асфальт. Не слишком радужная перспектива.

Наверное, стоило предупредить Таотао, что вверенный ему телохранитель несколько гомофоб и туговато воспринимает шутки. По крайней мере, прошлый раз между псами случился некоторый миниатюрный кризис, когда Диего решил «пошутить». Виктор либо предпочитал реагировать на подколки кулаком, либо просто не понял тогда юмора, но Диего уже три недели в больнице с серьезными травмами. Может все-таки стоило предупредить?
Заметив картину «интимного плана» в боковом зеркале, Лео прикрыл глаза рукой. Только сейчас осознание на что конкретно он обрек своего дядю, всплыло явственно перед незамутненным желанием взором.
«А если на ноутбуке ничего нет? Если там все потерто или книгу он искал каким-еще доступным путем, ну например по совету одного из клиентов?»
Сизивоф труд в наглядной современной интерпретации явно обещал увенчаться громкими аплодисментами соседей и свистом вызванных этими соседями копов.
«Интересно, сверздившись вниз, возжелает ли Таотао выпороть глумящегося над его возрастом племянника? Может мне стоит прямо сейчас паковать вещи?»
Услышанное слово «педераст» заставило Морнингвея едва заметно вздрогнуть и медленно сползти ниже по водительскому сидению. Смеяться теперь хотелось еще больше. От ироничности ситуации (ну прям анекдот как гомосексуалист и гомофоб пытались залезть в окно), от нелепой необходимости все это наблюдать самолично и от возможных последствий.
« Или может мне сразу сдаться в полицию? Прийти и сказать, здравствуйте, моего отца похитили какие-то извращенцы и я готов сотрудничать со следствием.»
Громкий шепот между тем перерос в выразительное молчание и пыхтение Виктора. Неужели он так быстро сдался и заткнув рот танцора платком медленно скручивал его в бараний рог?
Желание увидеть происходящее пересилило желание не участвовать в балагане, который сам же и заварил, и Лео очень вовремя повернулся всем корпусом обратно, чтобы застать любопытную картину: Таотао среди не белого дня, но грабил Сильвера. Забавно, ограбить вора чтобы тот даже не пикнул – это мастерство почище любого акробатического номера.
А дальше представление на бис.
Сохранять невозмутимый вид становилось все сложнее и сложнее. Дядя, не хуже уличного актера, принялся «прихорашиваться», трепля гриву (ого, а волосы то у него не так уж и коротки, да и оказывается зачесывает он их не для того чтобы прикрыть лысину) напяливая очки и примеряя походку «от бедра».
- А.. – хотел было что-то сказать ученый, но поймав не менее оторопевший взгляд Девы, только и смог, что захлопнуть обратно челюсть.
В который раз наглядно удавалось убедиться, что тангеро не так стар и плох, как часто пытается упомянуть.
«Надо будет как-нибудь договорить и снять его в шпионском фильме, или каком-нибудь мафиозном сериале. Уж больно похож…»   
Поймав почти щенячий взгляд Виктора, умоляющего избавить от публичного унижения в компании «пристарелого, но молодящегося гомосексуального любовника», Лео сделал знак рукой, вроде бы благословляя на подвиги и как только потерял из виду два совершенно не смотрящихся вместе тела, расхохотался в голос и до слез.
Еще минуту мужчина не мог успокоиться, отчаянно сжимая руками руль и кусая губы. Такой безумной его жизнь не была даже во времена черного отчаянья.

ООС: телохранитель Виктор Крочевски, около 40 лет, на вид здоровенный бык с отсутствием и следа интеллекта на морде лица

Последний раз так прогуливаться Виктору Крочевски удавалось лет десять назад. С супругой и тогда еще маленькой дочкой. Сейчас супруга была далеко, дочка выросла, и прогулки заключались в сопровождении начальства по всевозможным мероприятиям.
Жизнь была скучной до безобразия, в особенности если сравнивать с неудачной военной карьерой.
Александр Морнингвей был не из тех, на кого устраивают покушения каждый день. По правде, Виктор и не застал того времени, когда к его нанимателю могли иметь какие-то претензии вооруженные люди. А спасать от женщин белокурого красавца вообще необходимости не было – он и сам вполне удачно справлялась.
Но размеренность и тоску иногда прерывали редкие вылазки, которые сваливались на голову не хуже снежного кома в Голубых Гавайях.
Виктор прекрасно знал, что Ричи в таких вот мероприятиях купается в разы чаще, но явно не торопился занимать место более юркого собрата. И дело тут было не в «успеется еще» или в пониженном желании карьерного роста.
Просто Морнингвей был человек публичный, и временами привлекал к себе внимание своеобразным образом. С такого станется откомментировать  акулам пера, что вот теперь он внезапно променял холеных дам на суровых служителей спортивных залов. И ведь на Виктора подумают первым, потому что и по росту и по массе, он был первым среди своры.
Ну вот бегал-бегал от возможности вляпаться в «голубую» историю и на тебе, история сама пришла в гости.
От хиповатого вида хозяйского приятеля Крочевски передернуло лицо. Он мужественно стиснул челюсти, обещая себе не подвести начальство, но при первом же «обжимании» побагровел лицом.
Под красными пятнами на щеках заходили массивные скулы, а кулаки как-то сами собой зачесались. Вмазать бы разок этой пидерастской гламурщине, и в бак его. И сказать, что деру дал, когда копы шухернули?
Но нет, не поверит Морнингвей, и по шеям надает за порчу этой..этой шкурки.
Насухо сглотнув, Виктор утер широкой мозолистой ладонью лоб и уже собрался войти в сексшоп, как радостный взвизг хиппи-голубка заставил его пошатнуться. Плечо не пострадало, а вот дверной косяк жалобно скрипнул.
К черту такие задания! Лучше поместье бегать охранять ночами от тушканчиков!
Дверь закрылась и «нежные объятья» быстро кончились. Телохранитель смог шумно и обрадовано выдохнуть и уставиться на полку с искусственными вагинами.
По мнению бывшего спеца, натуральные женщины были лучше, не химия там с резиной всякой, но у живых был один недостаток – за услуги приходилось платить. И если одни брали наличкой, то другие брали нервами.
Отвлекшись от медитативного созерцания розового латекса, Виктор пробуравил взглядом перечно-седой затылок голубка. А он тут точно было постоянным клиентом, и что-то подсказывало, что не супруге он тут кроличьи ушки и пеньюарчик покупал.
Он мысли что конкретно могло потребоваться гомосексуалисту в сексшопе, и от наглядной демонстрации этих самых предметов, Крочевски чуть не хватил удар, но отдышавшись он с большим удовольствием пошел за симпатичной барышней на второй этаж.
А вот окно и карниз его порадовали безмерно.
На широком лице телохранителя заиграла нехорошая ухмылочка, видимо хотелось ему отомстить «петушку» отправив его полетать из одного окна в другое. Главное ведь правильно подобрать угол?

Виктор
Виктор угрюмо смотрел за приготовлениями танцора, и переступал с ноги на ногу. Ему в общем-то торопиться было некуда, ночь была длинная, гомосеки гроздями на шею кидаться не торопились, и даже девчушка симпатичная где-то рядом бегала.
С невыносимо-кирпичной миной наблюдая как петушок принялся прихорашиваться, телохранитель тяжко вздохнул. Надо было попросить у хозяюшки веревку, а то ведь нырнет этот красавец рыбкой вниз и повезет еще если в мусорный бак головой – помои то хоть смягчат падение. А вот если на асфальт да в кляксу?
Вряд ли Морнингвей на радостях побежит читать пятно Роршаха, еще ж и премии лишит за нерадивость и косорукость.
Высунувшись из окна следом за неудавшимся в прошлом домушником, Виктор скручился в три погибели всеравно темечком чувствуя что косяк не далеко, вцепился короткими кривоватыми ногами в подоконник и принялся медитировать на ползущего вперед бесстрашного танцора.
А ничего так, несмотря на склонность к мужским задницам, хозяйский приятель оказался личностью отважной и даже самоотверженной. Если б Морнингвей не был его нанимателем, Виктор ни за какие «спасибо и пожалуйста» не полез бы ночью в чужую хату по кромке толщиной сантиметров в десять.
Хотя, Виктор бы просто дверь выбил плечом, раскидал бы копов и вытащил нужную вещь. В мечтах конечно. Но ведь мечтать еще не запрещали?
- Эй, ты, поаккуратнее. Падать будешь – не ори, я тебя перехвачу ежли че. – Громким и внушительным шепотом проговорил телохранитель, наклоняясь вперед и как бы наглядно показывая что руки у него длинные не только в переносном, но и в прямом смысле.

Александр Морнингвей
Странно смотрящаяся со стороны парочка скрылась за углом дома, растворяясь в ночи мягкой покачивающейся походкой танцора и грубыми тяжелыми шагами телохранителя.
Встретив таких гиков на улице ночью, Лео бы подумал что неудачно прошел мимо костюмированной вечеринки, потому что Виктор смотрелся натуральным шкафом-телохранителем, или агентом спецслужб (разве что черные очки ночью дополнили бы образ), а Таотао явно косил под «дитя цветов». А может и в самом деле когда-то был им? Теперь можно было только гадать.
Наконец уняв непонятно откуда прилетевшее веселье, ученый весь превратился во внимание и слух.
Увы, выйти из машины и поглазеть на происходящее было невозможно, поскольку стоящий посреди улицы или даже у стены дома человек вызвал бы здоровое подозрение у легавых, но вот наклониться вперед, почти ложась грудью на руль и всмотреться в темноту – такая возможность была доступна.
«Главное чтобы все прошло гладко. Глупостью конечно было отправлять немолодого танцора лазить обезьянкой по окнам, но если я прав… то попытка стоит таких жертв. Ох, Ньютон, но лучше бы ущерб от ночной прогулки был минимальным.»
Мысленно пообещав сделать для Тао после всех приключений приятные моменты отдыха в каком-нибудь загородном спа-салоне с девочками, о, простите, с мальчиками и «олл инклюзив», Александр успокоил всколыхнувшуюся было совесть.

Лео
Уверенность, что все-таки совершил серьезную ошибку, рассчитывая на далеко не юношеские возможности Таотао,  едва не подскочила к глотке ёкнувшим сердцем.
« Я переживаю?»
Спросил отстранено разум, и где-то в груди нервно ухнуло холодком, скатившимся в желудок.
« Переживаю и еще как. И дело не в том, как я буду потом объяснять отцу, что пожертвовал ради него его любовником, тут дело в чем-то другом. В самом Таотао.»
Прилипнув к лобовому стеклу, Лео просто чудом не нажимал грудью на довольно внушительный «клаксон», но отодвинуться назад уже не мог.
Любовник его отца, вспомнив акробатическую молодость ( не иначе) вытворял на тонком карнизе такое, что волосы на затылке начинали медленно шевелиться морскими водорослями.
«Только не упади, только не упади..»
Как мантра повторялась в голове мысль, пока пальцы все сильнее и сильнее сжимали баранку, выкручивая дорогую кожу до жалобного скрипа.
Теперь подкатила злость, на себя. В конце концов здоровенный еще сильный детина с великолепными физическими данными мог бы и сам забраться в квартиру отца. И не заметила бы полиция, это лишь отговорка, привычка управлять другими и наблюдать за их работой как за экспериментом.
«Или желание увидеть дядю в деле?»
Лео усмехнулся. Минут пять назад он бы сказал что Таотао уже не просто может, а обязан пользоваться «виагрой», принимать по утрам яблочно-капустный сок и раз в месяц проверяться у врача на возрастные изменения.
Теперь подобные мелочные мысли заставили Морнингвея устыдиться. Танцор фору мог дать любому пацаненку, даже своему верткому Пауло. С такими то прыжками.
Когда гибкая фигура побившись рыбкой в закрытое окно переползла ко второму лазу в дом и исчезла в темноте, блондин медленно откинулся на кресло и тихо выдохнул.
Не стоило ни кому говорить, что спина покрылась холодным потом.
Смотреть на то, как прыгают по карнизам почти что пятидесятилетние мужчины было бы делом плевым, если бы не события последних дней.
«Появится минута я буду обязан разложить все по местам.»
Успокоенный было организм растревожил внезапный звонок от Таотао.
Отмахнувшись от мысли что у «старика» все-таки могло не выдержать сердце или после таких то трюков от потянул мышцу и не сможет вылезти, Лео как можно спокойнее ответил:
- Слушаю. – Не стоило добавлять страхам дядьки еще и свой непривычно-собственный.

Таотао
* в трубке раздался тихий голос танцора. *
-Лео, я нашел ноутбук, но с ним лезть обратно будет тяжело. Карниз очень узкий. И труба. Давай, я тебе на веревке спущу его. Из кухонного окна. Если по быстрому, может не заметят.

Лео
- Да, я сейчас подойду. Найди пакет, веревкой ты его не зацепишь.
Это было смешно и нелепо: ночь, отцовская квартира, незаконное проникновение и воровство. И плевать будет полиции, что ноутбук покупал сам – привяжутся, что это улика по делу.
«Может стоило ему предложить слезть следом за ноутбуком? Хотя, думаю это само-собой разумеющееся.»
Несмотря на то, что никогда не ловил на руки падающих со второго этажа половозрелых мужчин, Лео почему-то был уверен в собственных силах. Хотя объяснение было простым: он не мог подвести, потому что на него хотели опереться. А много лет назад он принял свою роль без претензий к миру, и теперь ее держал. Пока что для одного человека, но кто знает, может быть это изменится?
Выбравшись из машины и аккуратно прикрыв за собой зверь, чтобы она внезапно не нарушила тишину ночи громким щелчком, Лео встал аккурат под кухонным окном и молча себя проклял за то что на вылазку пошел в белых штанах. Уж лучше бы завернулся в «похоронные» брюки Виктора (только если полтора раза) – меньше шансов заметить.
- Давай, спускай, я под окном.
«Ворую яблоки в теткином саду. Ну прямо-таки старая история с Сэлом. Хотя Соломон то тогда как раз стоял под окном.»

Таотао
Отложив на время не выключая телефон, мужчина полез под стол, И, путаясь в проводах, повыдергивал вилки из розеток. Вылез обратно, собрал  шнуры в кучу, и не особо разбирая, какие там к чему, обмотал вокруг черного, блестящего корпуса. Сильвер, или Лео потом разберутся.
"Так. Пакет... пакет.. "
Тихо выдвигая  ящики в кухонных столах, начал рыться в "завалах" из кастрюль, специй, каких-то плошек, и прочей кухонной утвари, пока не наткнулся на пустое мусорное ведро, застеленное черным, пластиковым пакетом.
"Да плевать"
Сунув ноутбук с проводами и мышью в объемную тару, закрутил верх и крепко перевязал веревкой.
Лео уже стоял под окном, белея штанами, как парус одинокий в тумане моря голубом. Мало того, что сам греческий бог привлекал внимание не хуже статуи  его древнего прототипа ( особенно у женского пола лет  от пятнадцати и...до могилы), так еще и эти штаны - мечта сына турецко поданного, стремящегося в Рио де Жанейро.
-Давай быстрее.
Пошевелил губами, скорее на автомате - внизу все равно ничего не было слышно- и  начал спускать крутящийся мешок, пока тот не оказался на уровне лица белобрысого авантюриста.

Лео
Вот именно в такие моменты нестерпимо хотелось курить. Лео не признавался, что давно стал рабом привычки и никотиновой зависимости, все еще играя роль ценителя только элитных сортов табака, но вот сейчас он не отказался бы и от дядиных химикатов.
«Пол царства за затяжку?»
Да, можно было бы не скупиться.
Увы, только в фильмах герои без страха и упрека смотрят в лицо опасностям, это Лео понял давно. Но вот именно сейчас он очень хотел заглянуть на пару страниц сюжета вперед, чтобы со спокойствием ковбоев дикого запада, равнодушно взирать на ситуацию.
Но с другой стороны эта щекотливая ситуация так напоминала финальные стадии экспериментов в лаборатории, что становилось понятно – вот ради чего воруют некоторые богачи.
Экстрим, ночные шорохи, полиция за углом и весь мир словно расцветает дикими красками наркотического угара.
Наблюдая за двором и мысленно молясь Ньютону, чтобы полиция не рискнула проверить что же там шебуршится на втором этаже, Лео едва не пропустил мешок.
«Мусорный пакет?»
Вцепившись в гладкий черный пластик, мужчина едва не спросил вслух «пошутил, да?», но вместо заготовленного юмора про технику, только тихо приоткрыл переднюю дверь мерса и передал в цепкие руки Сильвера новую игрушку.
Теперь оставалось поймать Таотао, что было значительно сложнее, нежели нежные объятья с мешком.

Полиция.
Крис сидел, откинувшись на спинку кресла и лениво крутил между пальцев монетку. Ему не раз говорили «старики» что обертки и мусор на ветровом стекле не подходят добропорядочному полицейскому и порочат значок. Но Крису было плевать на такие шепотки с высокой колокольни. Он делал свое дело, делал его исправно, так что чистоплюйство пусть остается белым воротничкам и стриптизерам.
- Три-шесть-один, три-шесть-один… - прошелестело сквозь шум приглушенного радио. Полицейская волна сейчас была лишним грузом, ведь их с напарником посадили следить всего лишь за домом, но старая привычка была выше даже лени.
Подняв рацию к губам, Крис лениво прохрипел в ответ:
- Слушаю
И едва не подпрыгнул, когда женский голос сообщил что в доме, охраняемом им доме сработала сигнализация!
- Принял!
Пихнув локтем дремлющего после сытного ужино-обеда напарника, мужчина выскочил из машины и особо не скрываясь от возможных зрителей вытащил из кобуры пистолет.
Он не верил своему счастью, неужели разыскиваемый оказался так глуп, что вернулся домой?

Таотао
Проследив за удачным приземлением пакета, Тао с сожалением глянул на веревку, втягивая ее назад. Велико искушение - привязать ее покрепче к батареи, и быстро сползти вниз, за секунды оказаться стоящим на твердой земле.  Но... Ох уж эти "но". Во-первых, веревка  могла не выдержать его веса. Хоть и капроновая, но тонка, а сооружать  что-то из простыней... можно, конечно, но...он спуститься, а из окна так и будет болтаться немой свидетель вылазки? Не дело. Надо постараться убраться  по тихому.  Махнув Лео рукой, показал в направлении закрытого окна гостиной и скрылся в недрах квартиры. Торопясь скорее покинуть квартиру, танцор походя  сунул в карман телефон, и прямиком пошел к закрытому окну, резонно стараясь максимально сократить опасный пусть обезьяны, уже пройденный им несколько минут назад.
Во дворе было по прежнему темно и тихо, и сквозь лобовое стекло полицейской машины не светилась даже точка сигареты.
Открыв запетое окно, учтя свою предыдущую ошибку, мужчина  вновь ступил на узкий карниз и пошел в сторону торчащей трубы

"Показалось, или действительно скрипнули ступени?"
Вопрос, возникший, когда садился на подоконник, переворачивался и вставал на карниз, буквально через несколько секунд отпал сам собой. "Стоять, полиция", - долбануло не хуже пушечного выстрела, едва не сметшего с карниза ударной волной. Танцор пошатнулся, забалансировал, цепляясь за воздух,  мгновение пошатался неваляшкой между стеной и инвалидностью ( в лучшем случае) и буквально влип в штукатурку. Капли холодного пота набухли на лбу, скатились ниже и въелись в кирпично -крашенную спасительницу
"Осторожно, только не торопиться. Потихоньку. Шаг, еще шаг.Нельзя торопиться. Упаду"
Вот оно, желанное чрево соседней квартиры. Совсем близко - пара метров до стыка домов, еще чуть до трубы, ее обогнуть, и там уж рукой подать. Может походят по квартире, может не сразу заметят. Мне бы минут десять... нет.
Блеклое пятно фонаря, освещавшего переулок закрыла дергающаяся тень, и в тот же миг крик, эхом разорвавший сонную тишину колодца-двора.
"Нет.Нет. Нет."
Запульсировал испуганный, сжавшийся на основном инстинкте  комок сердца в виске, и желудок подпер горло, стоило представить , как беспомощно размахивая руками летишь спиной вниз в восьмиметровую пропасть. Это снизу кажется, что не высоко. Архитектурный выверт, зрительное пожирание метров ломанными линиями лепных украшений.   Высоко. Очень. Самое разумное, плюнуть на все, протянуть руку, вцепиться мертвой хваткой в торчащего из окна копа. Ведь они втянут внутрь, не дадут свалиться, им не положено, не положено, не положено..Они закон. Они должны спасать людей.
Нельзя.
В телефоне должен прозвучать его голос. И.... Тао, ты идиот. Ты должен был отдать компас Лео, прежде чем лезть на стену. Пальцы дрогнули, рука потянулась к выпуклому карману джинсов, но замерла и вцепилась в вертикаль опоры.
Нельзя.
С серебром ничего не будет, но вот керамический диск внутри. А если на асфальт?
Мгновение, растянутое на минуты для одного, и время снова помчалось вскачь.
"Господи, дай мне сегодня удачу" 
Пять слов молитвы на время  стремительной пробежки над пропастью, когда каждый шаг может стать или в могилу, или в инвалидное кресло. Нога скользнула по ребру карниза, дернулась в пустоте, но вторая отталкивается , бросая грудью на выступающую трубу.
Мгновенная боль, гулкий грохот жести,  сдираемая в кровь кожа с ладоней, клочья тонкого джемпера, цепляющегося за скобы, вырываемого вместе  мясом клоками. Мчащаяся перед глазами металлическая тонкая труба, корежащаяся от мертвой хватка рук, ног,ломающаяся и падающая секциями вниз. Истошный вопль боли, страха и  первобытного инстинкта-жить. Булькающие в раскрытом рте  легкие, сердце, селезенка. Тело, отданное на растерзание трению, замедляющему падение в пустоту.
"Д-е-е-е-р-ж-и-и-и-и!"

Отредактировано Таотао (18.01.2011 02:33)

Боль и животный, панический, инстинктивный страх захлестывали все. Слишком быстрое скольжение вниз, чтобы думать, слишком медленное, чтобы не успеть испугаться.  Утробный грохот полой ломающейся жести, скользящая полоса  грязного от пыли, копоти и дождей, металла, перебитое дыхание пустых легких, изошедших на крик,  и ожидание удара об асфальт.
В первый момент он даже не понял, что произошло. Исчерченная полосами крови труба оторвалась, перевернулась  и боком полетела вниз… вместе с вертикальной стеной дома, провалами окон, кричащим что-то полицейским. Не чувствуя тела, издерганного резкой болью, танцор парил в невесомости, смотря на пятна звезд  расширенными глазами, пока они не исчезли, заслоняемые шевелящимся белым веером.
«Какие красивые.  Потрясающе.»
Немое, потрясшее до глубины души восхищение  невероятным зрелищем рассекающих  воздух крыльев.  Кипельно – белые пластины длинных маховых перьев светились изнутри и шли волнами,   ловя  упругий ночной ветер. Тот гладил их прохладными лапами и игриво дул на нежный  пушок, прячущийся глубже. Мягкие пушинки трепетали, доверчиво льнули  к плотным, прятались под ними, и снова кокетливо выглядывали,  дразня ветер.
«Я умер. Разбился.»
Мысль о собственной смерти пришла как-то безразлично  и отстраненно, словно пережитый животный ужас выжег, изъел сам себя, оставив гулкую, звенящую пустоту чуть ниже грудины. Пустоту, каплю за каплей наполняющуюся идущим извне покоем, гармонией, искристым, как игристое вино, теплом, звенящей радостью. 
Безотчетно опершись кроваво - грязной ладонью  о теплое плечо, мужчина неуклюже повернулся, глянул вниз,  высматривая среди плывущих крыш и крон деревьев темный колодец двора, где должно было лежать его тело. Но снизу, сквозь свист давно забытого ветра в ушах, отдаленно выли полицейские сирены, затихая в лабиринте переулков.
Закрыв глаза, он подставил ветру лицо, каждой частичкой кожи, каждой порой впитывая пьянящий восторг полета. Как в детстве, в юности парил на широких, сильных белых крыльях.
Затаившаяся на время боль, осмелев, вновь выпустила когти, впилась тысячами игл в ободранные руки, грудь, живот, вытягивая из эйфории каматоза. 
Тангеро снова открыл глаза, вбирая, впитывая в себя снежное совершенство, рвущееся выше, в небо, к звездам.
-Лео.
Тень неловкости, что его, взрослого мужика, таскают на руках, утонула в благодарности за уцелевшие кости и не расколотый перезревшим арбузом череп.  И вновь все заслонил греческий профиль, капризный рисунок губ, золото волос на фоне сверкающей роскоши перьев.
-Лео, ты…
«….божественно красив»
Непроизнесенные слова нырнули   в хлопанье крыльев, в завихрения воздуха, в сметаемый опахалами мусор на крыше. Засохшие листья, упавшие веточки, принесенный ветром рваный пластиковый пакет взлетели  вверх и упали новым рисунком городской бытовой мозаики.
-Кажется…нормально.
Прислушиваясь к скулежу жалующихся на боль конечностей, мышц и ребер, мужчина осторожно  встал на ноги. Кости молчали, легкие дышали, сердце гнало кровь по венам, и она не пыталась покрасить крышу багровым.  Жив и цел.
Он стоял, и смотрел на спину ангела, на бледнеющие, тающие в темноте белоснежные крылья невиданной красоты, и, не осознавая, чувствовал щемящую резь утраты. Он безбожно хотел подойти и обнять со спины, сомкнуть тесное кольцо рук на груди,  вжаться губами в ложбинку между лопаток, поймать щекой ребристый шелк перьев, вдохнуть запах пуха, и не отпускать, никогда. Забыть обо всем, сдернуть рваный шелк рубашки, провести языком по основанию крыльев, уловить их сладкий от ласки трепет, обжечь своим желанием.
Кажется, звонил телефон, Лео что-то говорил, кажется, кто-то куда-то ехал, или надо было кому-то  куда-то идти. А крылья неумолимо таяли, превращаясь в мечту, в наваждение,  от которого он теперь вряд ли сможет избавиться.
-Руки? А да, руки.
Спрятал подернутые дурманом глаза, в которых рвались ввысь тени растаявших белых опахал. Глянул на грязные, с засохшей кровью ладони, обматываемые алыми лоскутами.
-Помыть надо будет. Потом.
Прятался за словами, как за ширмой, судорожно ища под ногами привычную почву стабильности и равновесия.
-Спасибо.
Сухая благодарность слова, которым не выразишь все, что  сумбуром творилось в душе. Поняв, насколько убого сейчас выглядит это «спасибо», смутился, кашлянул и поторопился пойти к пожарной лестнице, чтобы не смотреть в голубые озера в обрамлении темных ресниц. Иначе камнем пойдет ко дну.

Отредактировано Таотао (18.01.2011 17:14)