Содержимое первой бутылки убывало с головокружительной быстротой. Увидев как роки опустошает первую банку парень присвистнул.
Мда, что-то я сглупил, целую кегу надо, а я банки припер. Одна на пол глотка. В компании Мусафаила пить доводилось редко. В основном это были праздники, устраиваемые хозяином. Тогда он милостиво садился с прислугой за один стол позволяя себе пропустить стаканчик красного вина. В подобной компании пить особо не хотелось и приходилось создавать вид приличного члена общества
- На кухню? – губы скривились. – Тебе что, чипсов мало?
Окинув рослую фигуру и понимая, что жалкая пачка для такого гиганта на один присест, Пауло с недовольным видом покинул мягкие подушки дивана, бережно поддерживающие пострадавшее во время скачки седалище.
Поискав глазами удобное место, но не найдя оного, пришлось подтянуть стул к разделочному столу и встать на него коленями упираясь локтями в край столешницы.
- Выходные? – отхлебнув из банки парень задумчиво посмотрел на мясо. – Как будто у меня их много. В город хожу, гуляю в основном, - уточнять, что он имел в виду под словом «гуляю» не стал, да и зачем роки подробности, о том как некоторые растяпы готовы расстаться с парой-тройкой шуршащих купюр? – Иногда захожу в «Большую маму». Там у меня старые знакомые, еще до клуба, - запрокинув голову и делая несколько быстрых глотков он добродушно улыбнулся и пряча хитринку в уголках глаз посмотрел сначала на нож, а потом на роки.
- А ты? Как ты отдыхаешь?
Тут в голову пришла забавная мысль. Он вспомнил разговор между мужчинами на кладбище. Смутить великана заставляя его краснеть показалось отличной идеей и неплохим развлечением. Главное подобрать нужные слова и не перебрать. Соревноваться в беге с оленем и портить интересно начинающийся вечер не хотелось.
Откупорив вторую банку сделав глоток и громко причмокнув губами, парень вкрадчиво и тихо произнес:
- Послушай, отдых это конечно хорошо, но как ты расслабляешься? Ну ты же все таки мужчина и не старый еще. Потребности… сам понимаешь, секс… и прочее.
Похлопав роки по предплечью Пауло сделал заинтересованное лицо выдерживая прямой немигающий взгляд в темные глаза бармена.

Отредактировано Пауло (04.12.2010 19:08)

Понятно было, что ди-джей в первую очередь подумал о работе, когда  его дернули среди ночи. Все логично и обосновано- звонит владелец ночного клуба. Что ему может быть надо? Первая и сама собой напрашивающаяся мысль - сделать профессиональный заказ. Потому Тао и не торопился по телефону разубеждать молодого человека в его предположениях.
Разложенные на столе флешки были бы вполне уместны, если бы предположение соответствовало действительности.
-Так что вам налить?
Спросил, обратив внимание, что гости так и не озвучили свои желания в этой части.
-Ален, попробуйте омара с грибным жульеном. Очень интересное сочетание вкуса. Это блюдо хорошо запивать белым сухим вином. Или вот паровая осетрина. Мне нравится, когда ее готовят без приправ и вкусовых добавок. Натуральный вкус свежей рыбы. Только капельку лимона сверху, и ..ммм.. пальчики оближешь.
Потчевал гостей "чем бог послал", когда перехватил взгляд ди-джея, брошенный на шоколад и примитивные карамельки.
"Упс! Ну точно надо было заказывать фаст фуд"
Однако все таки решил спросить.
-Может, хотите что-нибудь еще? Не стесняйтесь. Я  обещал ужин.Что же касается Химмельборга...
Мужчина на мгновение задумался. Машинально достал пачку сигарет, закурил, так сам  и не притронувшись к еде, лишь сделав большой глоток из бокала с белым вином.
-Понимаете, мой друг интересуется работами Михаэля Химмельборга  и всем, что с ним связано.
Это было правдой, он как-то слышал мимоходом это имя от Сида, но, как обычно, не вдавался в подробности тем, касающихся исследований и "задвигов" друга. 
- Вашему предку некогда принадлежал серебряный компас. Конечно, сейчас сложно сказать, где он может находиться, если вообще не сгинул в небытие. Но я взял на себя смелость предположить, что он мог передаваться по наследству. Все таки, серебро, да и вещица антикварная. Вы не знаете, может он   у кого-нибудь  из ваших родственников?   Я хотел бы приобрести его. Если у вас есть подобная информация, то мы можем поговорить о стоимости ваших услуг, как посредника.

Во время дороги в тряском такси, где неприятного вида шофер поглядывал на пассажиров липко-шутливым и в то же время будто понимающим взглядом, каких Вэнсу до сих пор на себе ловить не приходилось и о значении которых он подозревал лишь смутно, если понимал их хоть сколько-нибудь вообще. Но тем не менее взгляд этот смущал мальчика, заставляя еще больше съеживаться на сиденье, с мучительным стыдом думая о том, как должен быть он в тягость Алану, который по доброте душевной или же по каким-либо неясным ему причинам решил исполнить неопределенную, но вполне настойчивую просьбу Вэнса и прихватил того с собой. Парадоксально, но Винот даже не знал о том, куда они направляются, спросить же не решался, чтобы ненароком не вывести Алана из терпения. Впрочем, терять было особенно нечего, он и так за весь день сотворил достаточно для того, чтобы с ним, мягко говоря, не церемонились.
Выслушивая указания мужчины, Вэнс односложно поддакивал, заранее во всем соглашаясь. Наконец дорога подошла к концу, машина остановилась у какого-то заведения туманного назначения. Несколько шагов сквозь дождливую ночную морось, и вот они уже спустились в полуподвал здания, оказавшись в довольно просторном зале, где звучала негромкая инструментальная музыка. Впрочем, особенно оглядываться по сторонам, «оценивая» обстановку, не оставалось времени, так как к ним уже приближался, по всей видимости, хозяин заведения — высокий мужчина средних лет с изрезанным морщинами лицом, которое, несмотря на последние, не совсем напоминало выражением лицо пожилого человека. Возможно, подобный оттенок ему придавали именно глаза мужчины, черные, слегка навыкате, с влажным живым блеском в них.
Поприветствовав гостей, попутно окинув их проницательным взглядом и предложив им располагаться за сервированным столом, он тотчас же куда-то отлучился, оставив наедине Алана с Вэнсом, что дало тому возможность сказать о нарушении закона присутствием здесь мальчика. Тот испуганно вскинул на парня глаза, машинально выговаривая пересохшими губами «да, конечно» и попутно с тревогой, но как-то рассеянно размышляя о том, куда его занесло и что произойдет дальше.
Тем временем темноволосый мужчина с ускользающе-завораживающими, с неким сухим щегольством манерами успел вернуться к посетителям. Представился он странным именем, сеньор Родригес, но тут же пояснил, не оставляя времени на домыслы о необычности своего прозвания — испанец, особый обычай давать имена, конечно. Затем, однако, озвучил и клубное прозвище — Таотао. Впрочем, какое дело до того, что оно означает.
Между тем на стол рядом с рыбными блюдами поставили сладкое, очевидно, для Вэнса. Он поблагодарил вежливой полуулыбкой, но притрагиваться к ним не стал. На вопрос о том, что налить из напитков, пробормотал что-то неопределенное, мол, все равно.  Рассеянно прислушиваясь к разговору двух мужчин, он сидел за столом тихо и почти неподвижно, опустив глаза подобно робкой барышне, лишь изредка взглядывая на обоих со страхом и любопытством. Несмотря на застенчивость и тревожную неуверенность на грани со страхом, мальчик не выглядел диким перепуганным зверьком, все же держать себя он более-менее умел, придавая бледному лицу выражение молчаливой почтительности к старшим и тихой серьезности, вполне идущей к нему.

Подбородок, не ожидавший подобной фамильярности, застыл в черных пальцах.
- Э, ты полегче на поворотах. Я только спросил, а не распускал руки.
Подбородок ушел в сторону, но сильные пальцы уже ослабили хватку. Проведя рукой по краю нижней челюсти словно стирая следы захвата парень с ухмылкой посмотрел на мутанта, дерзко вскидывая голову.
- Ты и понятия не имеешь, какого цвета у меня крылья, а уж тем более…
Оборвав разговор на полу слове, он со злостью схватил кусок поджарки, вонзаясь в него зубами. Зачем роки знать, почему не остыла тяга и грязное захолустье Мондевиля по-прежнему засасывает в свою утробу. Элен… Может время изменит все, сбросив со счетов клятву, но пока… пока она держит, связывая руки и сжимая за спиной крылья. Сам завел этот паршивый разговор, сам и выкручивайся. А тоска, а как заноза в сердце. Тянет мучительной болью и сосет под ложечкой. Еще хмельного напитка. Много. Может напиться сегодня до беспамятства проваливаясь в скотское состояние, становясь вровень с полоумными мутантами Нижних ярусов?
Выливая остатки янтарной жидкости в рот и сминая пустую жесть в кулаке Пауло глядит исподлобья на Мусафаила.
- Ладно, прости, перегнул. Мне все равно, как ты там и что. Давай сменим тему.
Банка со звоном падает в мусорную корзину. Хочется искусственно вырваться из состояния меланхолии и дурных мыслей. Гадливое состояние всегда убивал танец. Дикий необузданный ритм, когда тело движется в сливаясь с аккордами, а удары сердца вторят маракасам.
Медленно поднимаясь со стула и кидая в тарелку кусок, недоеденного мяса тангеро распрямил плечи, поворачивая голову и разминая шейные мышцы.
- А хочешь, я станцую для тебя, Муса?

Отредактировано Пауло (04.12.2010 22:52)

Крылья… истинные так возятся с ними. Роки было не понять, может быть потому, что у них их не было никогда. Как хорошо, что роки не летают –вспомнил шутливую присказку. А он бы летал. Вот честное слово –как истинные смоли отказаться от такого естественного и , наверняка, потрясающего умения. От такой свободы? Невидимые цепи многовековых традиций, все рабы. Вполне возможно мутанту было просто приятно так думать, чтобы не осознавать истинное положение своего собственного народа, и ему и правда просто не понять.
А парень расстроился. С одной стороны –вполне невинный вопрос. С другой –никто без причин не спускается в Мондевиль. И причины эти никогда не бывают приятными, законными или добровольными. Для самого Муссы это был почти дом, не смотря на то, что большую часть жизни он провел  в Голиафе и первый раз спустился вниз, когда ему исполнилось лет шестнадцать. То были странные времена.
И правда, какие у него крылья? Внимательно посмотрел в глаза, словно в них мог найти ответ. Подумал, что подошли бы черные.
Вышел из-за стола, стоять для роки было так же комфортно, как сидеть, потому подцепив еще одну банку пива, согласно кивнул. Пауло тоже уже встал, очевидно предвидя ответ. Наверное он станцевал бы, даже если Мусса откажется, но причин на то не было. Роки внимательно следил, как расправляются плечи, но профессионально прямую спину, гибкую подтянутую фигуру. Не смотря на то, что он работал в подобном клубе, для него еще никто ни когда не танцевал, не считая сомнительных заведений Мондевля. Но там было совсем не то, и не смотря на то, что Мусса видел, как танрего танцует каждую ночь, сейчас это было как будто в первый раз. Не работа.

Он танцевал бы, даже если роки сказал «нет».  Танцевал, даже бы, если комната была пуста, и не было зрителей. Но сейчас… сейчас, хотелось чего-то необыкновенного, не того заезженно танго что выкручивали ноги каждый вечер.
- Погоди, я сейчас.
Мышцы торса расслабились, Пауло тенью метнулся к высокому буфету, отодвигая стаканы в сторону. Вот он, драгоценный диск. Чего только  стоило стащить его из хозяйского кабинета, перекидывая ночью на болванку. Воистину шедевр. Такого не увидишь и не услышишь в дешевых захолустных забегаловках. Старая музыка и удивительно красивая, попавшая в этот век из прошлых тысячелетий. В ней чувствовалась борьба противостояния человека и зверя.
- Вот. Только я тихо, чтобы хозяин не услышал.
Дрожащие от волнения пальцы толкнули каретку и придавили воспроизведение. Шипящие звуки, треск и прочие недоработки прожига не волновали. Выйдя на середину комнаты Пауло замер, ставя ноги в первую позицию и поднимая разведенные руки на уровне плеч. Это не было позой танго. Но когда разлились первые аккорды в две четверти, ноги двинулись вперед отбивая удары на каждый бой ритма. Кисти, предплечья и следом руки взметнулись, удерживая на весу незримое оружие тореро. Пальцы словно сжимали мулету, вертя воображаемый кусок красного полотна перед носом несуществующего разъяренного зверя. Повороты, круги, перестановка ног отчитывающих шаги по гладкому полу. Сильный ударный ритм, как биение сердца в груди. Та-та-та, та-да-та, та та-та, та-та, но зачем считать, когда их слышит не разум, а поющее тело.
Прямая спина, высоко поднятая грудь, широкие и опущенные плечи, жестко фиксированная голова, удерживающая высоко поднятый горделивый подбородок – так кружились выходившие на арену матадоры, вступая в жестокое единоборство с быком.
Руки двигались летящими крыльями птицы, уходя в стороны, резко вздымаясь вверх улетая в повороте назад. Тянущие движения ног заканчивались резкими поворотами корпуса. Руки вверх, тело замерло, разворачивая плечи и прогибаясь в спине, готовя бойца к последнему, разящему удару ожидая приближающего быка. Поворот в бок, переход, поворот, скольжение, прыжок… кисти летят вниз, нанося смертельную рану и тожественный выход победителя с походкой от бедра давя на твердый носок. Черные глаза светятся блеском победы, и пусть он только самоучка, но этот танец…
Закручиваясь последними кругами поворотов танцор упал на колено, как падает измученный залитый кровью тореадор под рукоплескание разгоряченной зрелищем толпы, а сверху нескончаемым потоком летят цветы осыпая лепестками блестящий камзол.
Трудно бороться с нарастающей болью между лопатками, когда спящие внутри крылья рвутся на свободу, толкаясь в пропитанную потом ткань. Стиснутые зубы перебирают желваками, а воля борется с подступившим неистовым чувством, давясь подкатившим к горлу комом.
Он не на секунду не пожалел, о краже, танец стоил того, танец стоил большего и Пауло знал это.
Поднимаясь с пола, глубоко дыша и стирая со лба проступившие капли соленого пота с неостывшим  огнем в глазах, парень, сглатывая ставшую вязкой слюну с трудом выговорил, обращаясь к роки:
- Ну, как?

музыка на диске

Отредактировано Пауло (05.12.2010 18:45)

Подхватывая протянутую банку Пауло благодарно кивнул роки. Скупой ответ, на такую же похвалу. А зачем больше? Те кто выросли в Мондевиле, не стремились выставлять свои чувства на показ. Зачем лишние эпитеты, дифирамбы, ликующие возгласы и громкое битье в ладоши, когда восхищение можно увидеть во взгляде, принимая его как заслуженную похвалу. Простой незатейливой фразы и кивка в ответ было достаточно для понимания.
Залпом отпив добрую половину банки и выдыхая скопившийся воздух парень полу шутливо ударил Мусафаила кулаком в плече.
- Ну раз, даже тебе понравилось, старина, то я не зря пахал над танцем, как проклятый.
Пиво и вкус победы развязали язык, и Пауло склонившись над столом, поманил рукой Мусу, понижая голос:
- Слушай, тут такое дело, ты только не рассказывай о танце Тао. Ладно? Я этот диск стянул у него из коллекции, три месяца ушло на постановку и отработку движений. И еще… - пальцы сжались в кулак похлопывая по столу. – Я знаю, ты нормальный мужик и меня не выдашь. В следующую субботу в клубе «Дрожь» устраивают конкурс на лучший танец. Выигравшему – большие деньги и процент от тотализатора. Мус, я заявку подал. Мне отпуск нужен позарез… и деньги тоже.

Чем больше Пауло слушал болтовню роки, тем сильнее он проникался к парнокопытному. Когда парень попал в клуб, он считал громилу бармена простаком, не умеющим связать пару обычных фраз. Привыкший в своей прошлой жизни делить все на черное и белое, либо на тех кто ест и кого едят, он сразу приписал Мусу к рангу выгодной рабсилы, которой можно пользоваться время от времени, не прилагая особых усилий. Для убеждения хватало природной сообразительности и пары хитрых уловок, но сегодня он видел роки в другом образе.
Незамысловатые бесхитростные фразы, на самом деле имели глубокий потаенный смысл называемый жизненным опытом, под стать суровой школе вызывания, которую мужик вероятно прочувствовал всей своей толстой кожей и четырьмя копытами.
Невезучее детство и юность наложило отпечаток заставляя видеть в окружающих одни недостатки держась на безопасном расстоянии и открещиваясь от тех, кто настойчиво пытался лезть в душу.
Глядя осоловевшими глазами на бармена, начиная постепенно пьянеть, парень терял нить старых мыслей, постепенно накручивая новый, куда более сложный клубок.
А ведь он в сущности прав. Не совсем конечно, но прав. Если бы Тао увидел танец, то простил бы кражу. Наверное простил… я не знаю. Да и наказывать он толком не наказывал. Гнял так что пот тек ручьями. Работа и танцы. Так ведь если бы не гонял, то мне бы до этого пасадобля, как до Лаустауна пешком. И ведь не бил ни разу по настоящему. В одном Мус ошибся, не пустит хозяин в «Дрожь». Что он дурак?
Задумчиво глядя на пустеющую банку Пауло потянулся к большой черной руке, сжимая в пригоршне кончики пальцев.
- Толку в этом таланте? - голова отрицательно качнулась из стороны в сторону. – Не пустит меня Тао в Мондевиль. Даже не потому, что шанс будет. Гиблое это место, Мус и гнилое насквозь. Ты не представляешь, сколько там грязи. И за так там ничего не делается. Какой к черту костюм? О чем ты? Весь костюм на конкурсе – собственная кожа. Думаешь там дурачье сидит? Такие бабки за просто так не платят.
Опрокинув банку, проглатывая залпом остатки холодного пива Пауло сильнее стиснул пальцы роки.

Алану не нравился этот разговор!
И в первую очередь, потому что он ни на что похож не был. Владелец клуба с ди-джеем должен о работе беседовать, и тут бы Алан нашелся уж что языком чесать; но о каком-то компасе?
Алан пожал плечами и вновь покосившись на Вэнса, который не притрагивался к сладостям и изображал из себя восковую  куклу (кажется, я зря потащил мальчишку сюда, честное слово, лучше бы толпа голых стриптизерш… парню это полезнее посмотреть, чем слушать дурацкий разговор о каких-то предках и их штуковинах). Потом честно сознался:
- Да понятия я не имею, сохранилась ли эта штуковина. У матери много всяких вещей, вроде как… памятных, - избирательная память была одной из семейных, видимо, черт Торнов. И переносилось с людей на вещи; мать помнила собственных предков и отказывалась говорить о том, кто был причиной появления не свет сына; у Алана были живыми только несколько комнат из всей квартиры.
И эта примесь… ирреальности. Наверное, дело в мужчине с прозвищем Таотао. И не фрик, вроде, а – странный.
- Но я могу узнать. В общем, был бы этот компас моим – и разговаривать не о чем, - Алан снова пожал плечами, - но мать может…
Алан поковырял вилкой в гарнире. Тошнотворный рыбий запах напоминал о каких-то неведомых чудовищах, спящих в океанских пучинах.
- …отказаться. И не в деньгах дело. У нее есть привычка коллекционировать, - «всякий дурацкий хлам», - антиквариат. Выборочно.
Затушил в пепельнице окурок и несколько растерянно смотрел на Таотао. Ну правда, может, лучше про работу?

Последние аккорды,  и музыка, льющаяся из динамиков, стихла. В пустом зале бара повисла тишина, нарушаемая лишь монотонным постукиванием сухих пальцев по столу. Разговор "ни о чем". О чем можно вообще говорить, когда парень даже не знает,  в их семье находится компас, или нет.
-Хорошо. Выясняйте и перезвоните мне. Только один момент. Информация, а лучше всего - сам компас, нужен мне с утра. Если ваша матушка интересуется антиквариатом...хм.. я могу предложить вам старинную  карту подземелий. Достаточно ценный манускрипт хотя бы потому, что датирован концом восемнадцатого века. На аукционе не выставлялся, правда, но подтверждение экспертами, что бумага и краски именно того времени, есть. Поговорите с вашей матушкой. Может это ее заинтересует?
Внезапно мужчина насторожился,  к чему-то прислушался. Вроде бы все было тихо, но.. тонкий слух танцора уловил хорошо знакомую ему музыку.
-Извините. Я на минуту отойду. Вы пока подумайте над моим предложением.
Поднявшись, тангеро вышел в коридор. Узкое пространство  за баром, ведущее в одну сторону к туалетным кабинкам, а в другую к складу и небольшому закутку кабинета. Кабинетом в полном понимании этого слова, каморку назвать было сложно. Письменный стол и кресло, компьютер,  шкаф с документами, сейф, мини бар, фикус у окна и старинная картина на стене. Вот,  пожалуй, и вся обстановка.
Включив в комнатушке свет, мужчина отпер нижний ящик стола, выдвинул и заглянул. Диск был на месте. Хранящаяся на нем музыка была написана очень давно, и специально по его заказу. Хотел поставить танец под эту яркую, экспрессивную мелодию, но все откладывал,  и откладывал. Не рождались нужные движения, не хватало чего-то неуловимого, того неповторимого, что он хотел вложить в него. И диск лежал, ожидая своего часа.

Напористость хозяина клуба наконец-то стряхнула аланову растерянность.  Оно всегда так – если тебе что-то нужно, то поневоле хвост подожмешь, ну а если от тебя…
- Извините, мистер Таотао, - Алан по-прежнему улыбался, но теперь уж совсем пластмассово, кукла Барби и та искреннее. – От меня не слишком-то зависит. Я попытаюсь уладить дело, но…
Развел руками, давая понять, что своей матери он никак не указ, и совершенно не факт, что ее  заинтересует обмен. Алан уже прикидывал вариант с длинной тирадой, начинающейся с «ты-мне-звонишь-только-когда-что-то-надо» (что было отчасти правдой) и заканчивающейся «мои-вещи-это-мои-вещи» (что, по мнению Алана, ерунда – все имеет свою цену).
Кстати о цене. Есть над чем подумать.
Они остались наедине с парнем.
- Прости, - вздохнул Алан. – Я тебя притащил черт знает куда. Ты мог бы хоть поесть, что ли…
Мысль о том, что следующим номером в программе предстоял «диалог» с родителями Вэнса, не исключено, что на самых повышенных тонах, определенно не добавляла радости жизни.
- Прости, - еще раз сказал Алан; по клубу тем временем разливалась новая мелодия. Это наводило на мысль, которая и была озвучена вернувшемуся Таотао:
- Только а я-то что получу? Деньги меня не слишком интересуют. То есть, интересуют, но столько вы не предложите, - Алан одновременно храбрился, стыдился своей давешней слабости, какого-то заячьего ужаса и растерянности, и пытался все исправить. – У вас интересная музыка… не то, с чем я обычно работаю, но как насчет позволить посмотреть вашу фонотеку? Разумеется, если все получится.
Архаичные и полузабытые мелодии… да мог и без Таотао Алан их найти, но здесь – дело принципа. Он не хотел быть просто мальчишкой на побегушках. В любой сделке каждая сторона должна что-то получить.
Иначе это никакая не сделка, а кто-то кого-то обдурил.

Заперев ящик стола, тангеро уже хотел  вернуться  к ночным гостям, как на пороге возникла массивная фигура того, кого он меньше всего сейчас ожидал и хотел увидеть. Не потому что плохо относился к сыну друга. Скорее, наоборот, по-своему тепло.  И сейчас прекрасно понимал, почему тот влетел  златоволосым ураганом древнегреческого бога – светоносца, рассеивая полумрак притихшего клуба. Названного отца Лео любил сильно, и .. вот как ему такому скажешь, что Сид сейчас одному богу известно где, и кто-то, с кем не потянет встретиться в темном переулке, требует за его жизнь старый кусок серебра, затерявшийся во времени?
-Тише, Лео, тише! Ты мне так хребет сломаешь. Пожалей мой старый позвоночник.
«Вот ведь вымахал. А был - что твой олененок тонконогий. Одни коленки худые, да копна светлых кудрей. Куда что делось? В какого красавца превратился»
Опершись двумя руками о край стола, тангеро поднялся, обошел кресло, улыбнулся  и приветственно похлопал  мужчину по плечу, тщательно  скрывая давно и глубоко засевшее чувство неловкости в обществе этого ангела.  Не простые отношения сложились в маленьком мирке трех человек, чьи судьбы переплелись много, много лет назад в мотеле Монстердама. Лишь через десять лет Тао узнал от Сида, что произошло той безумной, спонтанной ночью. Узнал, что друг целый месяц, мучаясь неизвестностью и отчаянием, искал своего ангела. Да и сейчас отношения были не простыми. Друзья, изредка встречающиеся не только чай попить, и не спрашивающие друг друга, как оба проводят досуг в остальное время. Был ли кто-нибудь у Сида, кроме него, танцор понятие не имел, и всегда избегал этой темы. Судя по редкости встреч, скорее всего, кто-то был, или были, как и у него самого. Взрослые люди, взрослые, не однозначные отношения. Лишь одно было неизменным и однозначным – связывающая его с демоном дружба. Как его сын относился к этому всему, да и вообще, знал ли о периодическом  времяпрепровождении отца, Тао понятия не имел. Все то же молчание и тщательное избегание темы. Только вот это закоренелое чувство неловкости с оттенком вины, прячущееся  глубоко в спинном мозге.
-Да нет. Он не заходил сегодня ко мне.
Сложно врать, смотря в эти встревоженные небесно голубые глаза. А впрочем, и не соврал. Просто умолчал, сберегая нервы самого дорогого для друга человека.
-Чего ты так разволновался, Лео? Сид взрослый мужчина. Мало ли какие у него могут быть дела и встречи? В конце концов, может же твой отец не докладывать тебе, что пошел к женщине? 
Беззаботно улыбнулся, старательно уводя мысли ангела к обыденности.
- У меня .. кхм.. гости. Пошли, не удобно заставлять их ждать.
Погасив свет в кабинете,  и пропуская Лео вперед, мужчина вернулся в бар.
- Позвольте представить вам  -  Александр Морнингвей. 
Обернулся к блондинистому гиганту.
- Александр, это Алан Торн и .. хмм.. его кузен. Давай, бери стул. Не стесняйся, присаживайся. Попробуй, тут много всего вкусного.
Сев сам за стол, снова вернулся к волновавшей его теме
-Хорошо, Алан.  Завтра утром  я жду тогда вашего звонка. И…
Опершись локтем о стол, помассировал переносицу, взяв небольшую паузу на раздумье. Конечно, можно было показать свою  фонотеку. Ничего страшного в этом не было. Но там  были и записи, написанные специально для него, и до поры отложенные, спрятанные от всеобщего обозрения. Сейчас поди, вспомни, где что хранится на дисках.
- Это абсолютно  справедливо, что за хлопоты вы должны получить что-то и для себя. Если вы настаиваете, я могу дать вам прослушать имеющиеся у меня диски,  только без права копирования. Однако, я могу предложить вам, как плату, нечто более интересное для вас, на мой взгляд. Что вы скажете на счет трех вечеров работы ди-джеем в «Дюне» во время скачек, организуемых Рауль Дюком?
Без обмана щедрое предложение. «Дюна» - клуб «золотой молодежи», находящийся неподалеку от «Рауль Дюка». Мало того, что платят там огромные деньги, это великолепный толчок  в карьере даже для известного и популярного ди-джея.  Входной билет  в сливки общества.  Чтобы протолкнуть туда Алана во время грандиозного праздника и гонок,  придется поднимать свои старые связи.

Отредактировано Таотао (07.12.2010 20:31)

О, Бахус! Будь милосердным к сыновьям и дочерям что прославляют имя твое, не дай им перейти тонкую грань, разделяющую веселость и безрассудство. И пусть вино, веселящее в жилах кровь, не станет отравляющим ядом, сомкнувшим глаза праведников и глупцов.
Благодарная улыбка, подбодренная хмельным напитком, кивок головой в знак признательности, но руки снова тянутся к злосчастной банке в желании утопить мысли.
- Спасибо Муса, ты настоящий мужик, - легкий хлопок по плечу как выражение запоздалой признательности. – Ну да, в общем, вроде как так, - высказанное с некой долей смущения. Легко ли так откровенно? Легко. Алкоголь развязывает языки не хуже дыбы, поднимает на поверхность порочность скопившихся чувств оплетая их торжественным многоцветием форм, подстрекает совершать нелепые поступки, творить безумства презрев все и вся.
- Хм, а чем тебя не устраивают натуралы? Или если я здесь работаю, то должен прогибаться после каждого танца? Нет Муса, пусть эти расфуфыренные жлобы сами себе отсавывают и ебут друг друга в сортире.
Подступает мучительная тошнота. Стоит только вспомнить причмокивающие сальные губы, похотливые взгляды, срывающие одежду, резкие обрывистые шлепки по заднице и потные дрожащие пальцы, болезненно сминающие ягодицы, когда проходишь мимо.
Каждый раз хочется развернуться и вмазать в физиономию, искривленную елейной похотью. Ощутить, как хрустнут под тяжестью опустившегося кулака хрящи носа, как хлестнет кровь, опадая брызгами на белом воротнике дорогой сорочки. И бить, бить, бить! Пока лицо не превратиться в кровавое месиво, жуткое подобие фарша, смеси из мышц и кожи, но… на губах лучезарная улыбка, главный акцент роли. Да, актер, да паяц, да Арлекин, деревянная кукла с маской вместо лица, истинных эмоций которой не видит никто.
Жутко? Нет. Это всего лишь способ заработать. Не хуже всех остальных, а если добавить немного фантазии порок сам будет работать на тебя.
Скольжение пальцев обрамляет изгиб щеки. Теплота рук, поддержанная понимающим взглядом. Совсем не так, как каждый вечер в клубе. Приятная, бескорыстная, подкупающая чистотой помыслов. Почти как у Элен. Разница только в том, что рука, скользящая по коже принадлежит великану роки.
Атмосферу задумчивости прерывают приглушенные голоса и шорохи. Корпус резко поворачивается, локоть, соскальзывая  со стола, сбивает недопитую банку, разливая пенную лужу янтарного пойла на чистом глянце пола. Чуткий слух улавливает голоса. Много голосов.
Кто это? В клубе нет никого. Или есть? Хозяин вернулся? Это чужие голоса. Воры? Дверь была закрыта. Или нет?
- Тсс.
Палец ложиться на губы, приказывая бармену молчать. Глаза отрывисто мечутся, ища достойное оружие. Вот оно! Потрепанная бейсбольная бита с глубокой трещиной у основания. Подойти, схватить, метнуться тенью по затемненному коридору, пересечь закоулок, связывающий с танцевальной залой и с шумом пнуть стеклянную дверь, врываясь с занесенной над головой дубиной.
- А ну валите отсюда! Какого…
Паяный взгляд упирается в знакомые черные глаза.

Отредактировано Пауло (07.12.2010 19:26)

Мусса не успел остановить шустрого парня, когда тот, вооружившись, выскочил в зал. Зря видимо роки надеялся не пустить сегодня туда парня, он то помнил, что у начальства там сегодня какая то деловая, или не очень, встреча. Но явно что-то серьезное, раз пришлось закрыть весь клуб. И, скорее всего, связанное с делом и кладбищем, а так же библиотекой, которые Тао должен был посетить непременно сегодня и ночью.
Выскочив следом, бармен и, по совместительству, охранник клуба, профессиональным движением сгреб пьяного истинного поперек талии одной рукой и поднял над полом, прижав к груди. Из такой хватки еще ни один бугай не вырывался, что уж говорить о тонком танцоре, хоть и вертком, зараза, как уж.
-Извините, -прежде всего обратился к Тао, а потом уже ко всем присутствующим, которых стало больше и которых роки теперь мог получше рассмотреть. Двоих мальчишек он раньше никогда не видел, третьего же знал довольно хорошо, Лео, сын друга хозяина, Сида. Бывал он тут реже, чем его отец, но внешность уж больно запоминающаяся.
-Доброго вечера, -поздоровался, мимоходом вынимая из рук Пауло биту и шутливо попятился от ощетинившейся всеми четырьмя ножками табурета, даже не думая выпускать истинного из рук. Эх и нагоняй им завтра будет, Пауло понятно за дело, защитник, блин, а ему особо, что не уследит за парнем. Как-то само собой разумелось, что именно черный роки следил за его дисциплиной в стенах клуба.