Крылья спрятаны, точки расставлены. Страсть оставляет так же, как пятится назад  морская волна. Страсть – это прибой, который бьется о сердце. После короткой случайной связи останется послевкусие горьковатой истомы, приятная тяжесть в мышцах. Обрывки движений, словно освещенные вспышками стробоскопа, в памяти.
Рэйдж помнил их всех, мимолетных, случайных, мутантов и истинных, совершенно разных и похожих в одном – больных желанием, таким же звериным и естественным, как у него самого, алчущих свободы.
Запомнит и Сола. Уж его-то непременно, раз этой встрече суждено было случиться, раз суждено случиться еще.
«Кто бы мог подумать, что ты такой нежный, Сол»… - промелькнув в сознании, эта мысль отразилась на бледном лице с улыбкой.
- Я позвоню, - пообещал Рэйдж, но вот когда это произойдет – не уточнил. Отраженный докурил, оделся, спрятал флаер в карман, потоптался на месте, глядя на уже спящего Сола. Уходить не очень-то хотелось, но необходимость гнала его вперед.
Такой роскоши как сон вне дома отраженный позволить себе не мог.
Попрощаться они не успели. Поэтому вместо слов Рэйдж просто поцеловал спящего, прежде чем выскользнуть из небольшой комнатки в длинный, наполненный множеством отзвуков коридор.
У выхода его встретил все тот же мутант-охранник.
- Хорошо пошло? – с иронией спросил похожий на орангутана мужик.
- Отлично, - осклабился Рэйдж и положил на ладонь верзилы еще одну бумажку, чтобы Сола уж точно никто не побеспокоил до самого утра.
– Позаботься о моем приятеле, - попросил он перед тем, как выйти к винтовой лестнице, ведущей вниз.
А музыка все так же гремела, как и прежде, но и она не могла побеспокоить чей-то глубокий как омут сон.
Отраженный заглянул к одной из стоек. Помахать рукой девицам, которые оказались столь добры, что возились с ним и Солом. Попрощался, отхватил пару колких шуток и направился восвояси.
Потом был лифт наверх. Чистота неотраженного города. Хрупкое, ломкое стекло раннего утра, присвист водителя от вида его раскрашенной ударами физиономии и тихое гудение мотора поданного вовремя автомобиля. Здесь между низом и верхом, между ночью и днем, проходила грань двух миров и заканчивалась вожделенная свобода.